Голова продолжала кружиться, и ему казалось, будто рушится огромная колонна и грозит с минуты на минуту превратить все вокруг в обломки. Зыбкость основ. Он уткнулся лицом в диван и закрыл руками глаза, чтобы не видеть перед собой красной пустыни.
А что теперь?.. Что такое опять? Какие нелепые страшные мысли? Ведь если бы глаза у него были стеклянные, он не смог бы зажать их так сильно пальцами. Если бы он тоже продал свой глаз слепому негру, певцу, за десять тысяч долларов, как писали в объявлении, он не мог бы... Крестьянин. Да. Из окрестностей Волоса. Он заявил, что ему точно выпал выигрыш по лотерейному билету. Сроду не надеялся он на такое счастье. А впрочем, зачем человеку два глаза? И одного вполне достаточно. Он будет видеть меньше убожеств жизни.
Так крестьянин сказал и сделал. Но что это за народ, который продает свои глаза и волосы, чтобы не умереть с голоду? Из волос делают парики для богатых бесстыдниц, таких, как та американка, что приходила несколько месяцев назад к нему в клинику делать аборт; она сняла белокурый парик, и на голове у нее оказались коротко подстриженные темные волосы. Тогда он взял в руки парик и, рассматривая его, задумался о том, чьи это могут быть волосы. Возможно, их продала какая-нибудь красивая белокурая крестьянка из южноитальянской деревни, чтобы выполнить обет, данный мадонне?
И опять площадь. Он изучал анатомию и физиологию. Он знал, что последняя картина, запечатленная в глазах человека перед смертью, остается с ним навсегда. С ней получает он визу на тот свет. И по ту сторону жизни эта картина продолжает жить в клетках мозга, связанных с сетчаткой глаза. Ну а с какой картиной уйдет он сам в мир иной? Может быть, с образом этой площади?
Прекра-а-асные Салоники! Бедная мать. Древние крепости, закрывающие лачуги бедноты. Детишки запускают бумажных змеев. А матери мажут маргарин и повидло на ломтик хлеба. Прекра-а-асные Салоники! Твое море, море, осужденное быть заливом. И твой морской берег в форме подковы — на счастье. Ночи, долгие ночи без твоей любви. Когда вечером ты обряжаешься в бриллианты огней, то внезапно стареешь. У крестьян отобрали поля в Диавата, чтобы господин Том Папас[3] построил там свой завод. Когда же земледельцы на тракторах вторгнутся в город, захватят его?.. Головокружение? Чепуха... Почему насилие опирается на невежество? Почему все идет шиворот-навыворот? Прекра-а-асные Салоники!
На него, не говоря ни слова, набросились три молодчика в черных свитерах. И он вдруг увидел тысячи звездочек и потом черную полосу мрака, из которой открывались двери в другую полосу мрака, еще более черную, совсем как сажа. Но вот предметы вокруг стали постепенно приобретать свои очертания. Комната, в которой он находился, стала опять комнатой. Он сел, опираясь на спинку дивана. Головокружение почти прошло. «Как быстро!» — с облегчением подумал он и встал на ноги. Он чувствовал себя неплохо, вполне мог выступать.
Зет открыл дверь и, встреченный бурей аплодисментов, вошел в зал, в то время как на улице шакалы и обезьяны продолжали выть и бесноваться.
Он поднялся на трибуну. Посмотрел в зал и увидел лица, устремленные на него глаза, полные напряженного ожидания, глаза, жаждущие, чтобы на них пролилось хоть несколько капель дождя, заглушающих жгучую боль. Он сказал:
— Меня ударили вот сюда! — И указал на висок.
— Позор! Позор! Куда смотрит полиция? Куда смотрят власти? Они только и знают, что преследовать нас! А хулиганам все можно! Сбегайтесь отовсюду псы — виноградник не огорожен!
— Пусть кричат! Давайте закроем ставни.
Тогда несколько человек встали с мест. Для того чтобы закрыть ставни, им пришлось сначала распахнуть окна, и в зал ворвался шум бурлящего моря. Орда на улице неистовствовала. Может быть, дом подожгут, и все собравшиеся в зале сгорят тут, попавшись, как мышь в мышеловку?
— Сволочи, прочь из Греции!
— Зет, ты умрешь!
Он включил микрофон, соединенный с репродукторами, установленными на балконе третьего этажа, и сказал:
— Я требую от префекта полиции, чтобы он обеспечил безопасность моему товарищу Спатопулосу. Жизнь Спатопулоса в опасности! Его похитили! — И потом, обратившись к залу, продолжал: — Спокойствие! Вы должны сохранять спокойствие! Иначе мы ничего не добьемся. — Он достал из портфеля несколько листков бумаги. Читать по написанному он не собирался. Это были лишь наброски, план того, что он намеревался сказать. — Прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили меня выступить здесь перед вами. Мы не одиноки. Сейчас весь народ смотрит на нас. Народ многого ждет от этого митинга. Вы пришли сюда, не посчитавшись ни с чем. Но есть много других людей, которые хотели бы прийти, но не пришли по причинам... — Камень, брошенный с улицы, попал в закрытую ставню, — Пусть они швыряют камни. Отраженно они попадут им самим в голову. Камни поразят их. Как вы сами можете убедиться, в их понимании мир — это нечто агрессивное. А почему?
3
Американец греческого происхождения, миллионер, сторонник фашистского переворота 21 апреля 1967 года в Греции.