Но старушке вовсе не было стыдно. Она хотела попросить, чтобы он исцелил и ее страдания.
Теперь Хадзис видел Зет совсем близко, на расстоянии метра, не больше. Ссадина у него на виске украсилась синяком: словно он отмечен смертью, подумал Хадзис. Зет сопровождали члены комитета, в большинстве своем адвокаты. Возле двери кто-то сказал ему:
— Господин депутат, лучше бы вам не выходить первому, а то как бы не повторилась та же история.
— Пусть они только попробуют, пусть подойдут еще раз, — вскипел Зет и стал спускаться по лестнице.
Хадзис шел за ним по пятам. Когда его попытались отстранить, он увернулся и продолжал спускаться, не отставая от Зет ни на шаг. Маленький и гибкий, он ловко прокладывал себе путь в толпе. Заметив его, Зет остановил на нем взгляд, и голубые глаза Хадзиса загорелись. Наэлектризованный взглядом Зет, Хадзис теперь нисколько не сомневался, что перед ним прирожденный вождь, которого столько лет он безуспешно искал, чтобы служить ему, ведь почти все герои погибли во время Сопротивления и остались одни политиканы и теоретики, не похожие на настоящих вождей.
Зет пробирался вниз по лестнице, где было полно людей, не поместившихся в зале. Они сидели на ступеньках, отрезанные от внешнего мира, и испуганно поглядывали на железную дверь; она то сотрясалась под натиском набегающих волн «негодующих граждан», то приоткрывалась, впуская жандармского офицера, у которого в голове словно была запрятана кинопленка, а в глаза вставлены объективы киноаппарата, снимавшего замурованных здесь сторонников мира, наверно для будущих расследований, допросов и пыток. Иногда с улицы долетал крик: «Выходите, и все вы умрете!», иногда в щелку попадали небольшие камешки, словно извергало гальку море, которое разбивалось о камни, обдавая брызгами мол. Сидевшие на лестнице люди были напуганы — ведь полиция Нейтрополя не смогла справиться с двумя сотнями хулиганов, — но, когда приближался Зет, они приободрялись и, прижимаясь к стене или к перилам, освобождали ему дорогу — так расправляются и свежеют окуренные серой листья, когда их омывает весенний дождь. Лица этих людей с плотно сжатыми ртами выражали теперь решимость, словно они почувствовали внезапное облегчение, как больной после укола пантопона при сильной боли!
«Какой он красивый, — думал Хадзис, стараясь не отставать от вождя. — Красота его тела должна лишать покоя женщин. Его ум покоряет сердца. Благодаря своим знаниям он внушает больным уверенность, что они попали в надежные руки».
Теперь Зет был уже у самого выхода. Сквозь частую железную сетку, которой была защищена дверь, Хадзис, стоявший на нижней ступеньке, видел, что хулиганы немного отступили и впереди мелькает несколько полицейских фуражек. Твердой рукой Зет отодвинул засов, и дверь со скрипом отворилась.
Так из одного мира дверь открылась в другой мир. И лишь он один, прекрасный и гордый, осмелился переступить порог. Его появление было встречено молчанием, просто-напросто потому, что никто не знал его. До этого «негодующие граждане» кричали: «Зет, ты умрешь!» Они кричали то, что им было приказано. Если бы вместо его имени им назвали другое, они выкрикивали бы другое имя. Они стучали в чужой дом.
Хадзис шел слева от Зет. Он увидел на противоположной стороне улицы Генерала и Префекта. В ту же минуту, по-видимому, их заметил и Зет, потому что он легким спортивным шагом направился к ним. Хадзис подсчитал, что Зет сделал шесть шагов, пересекая улицу, в то время как ему самому понадобилось для этого сделать десять. Таким широким шагом, мерой его широкой души, отличался его вождь. Он догнал Зет, от которого не отставали несколько адвокатов.
Сопровождая своего вождя, Хадзис был наверху блаженства, он чувствовал себя маленьким и незначительным рядом с ним, в его тени, падавшей на границу тротуара и мостовой. Он смотрел сбоку на Зет, лицо которого полыхало в отблесках красных лампочек, украшавших витрину магазина «Пчела».
— Господин верховный инспектор жандармерии... — Голос Зет прозвучал резко.
Услышав обращение к себе, Генерал повернулся спиной и исчез, как привидение в спектакле; можно было подумать, что здесь недавно был не он сам, а его призрак. Хадзису показалось странным такое исчезновение Генерала. Словно он боялся заразиться от Зет, наглотаться каких-нибудь болезнетворных микробов.
— Господин верховный инспектор, — повторил Зет.
Но Генерал стоял уже на углу улиц Гермеса и Венизелоса и равнодушно смотрел в сторону моря.