Не успел Рэйн дойти до шлюза, как хэндком залился аккордами бас-гитары. Сообщение оказалось коротким:
Инфо-брокер: Обработано четыре запроса из пяти. По пятому нет информации.
Подгоняемый любопытством, Рэйн повернул к залу совещаний. Над черным столом висела проекция звездной системы Рама-Гетса, на стене дышала туманностями карта галактики. Рэйн уселся в кресло и вытянул из кармана пачку «Клэмбера». Нервно защелкав зажигалкой, подкурил.
Открыть файл он не решался.
Пепел мрачным довеском скопился на конце сигареты. Рэйн потянулся к пепельнице и замер. Рука дрожала. Он бестолково смотрел, как едва заметно трясутся пальцы и кисть. Странно, раньше такого не было. Никогда такого не было.
Сигарета сотлела, пепел упал на стол, и Рэйн понял, что до сих пор не открыл файл из-за страха. Он ничего не боялся: ни голоса войны, ни пуль в груди, ни черного тумана. Он боялся за близких, и сейчас меньше всего хотел узнать, что «нет информации» относится к дорогому человеку, которого жаждал отыскать.
Набравшись решимости, Рэйн активировал хэндком и с помощью дешифратора открыл полученный файл. Агенты Правды с лихвой отработали потраченные деньги: имена, цифры, координаты, грязь и компромат. Рэйн облегченно выдохнул. «Нет информации» относилось к «Экзо матрикс», что неудивительно. На душе посветлело, и он принялся за работу.
Первое сообщение ушло главному инженеру. Ровно через три минуты двери распахнулись, в зал совещаний вкатился взмокший Владимир. Вечно расстегнутый китель он сменил на синюю рабочую куртку, какие обычно носят техники, а сохрани Владимир привычку и дальше пить пиво — скоро и та не сойдется.
— Вызывали? — спросил инженер, осторожно сев в кресло напротив.
От Володи разило перегаром. Рэйн прокашлялся. Уловив намек, тот виновато опустил глаза и, заелозив в кресле, отодвинулся подальше.
— Не поможет, — заметил Рэйн, одарив тяжелым взглядом. — Напомни-ка, мы ведь это обсуждали… Нет?
— Капитан, я всего кружечку. За обедом. На работе не сказывается, я ведь чуть-чуть.
Рэйн нахмурился. Во-первых, Владимир никогда не умел врать — виноватое выражение лица и бегающие глаза выдавали с потрохами. Во-вторых, он лично заходил после обеда в инженерный отсек, где и застал Владимира, похрапывающим в свое удовольствие. В урне лежало четыре пустых банки — на «одну кружечку» не тянет.
— Я заходил в инженерный.
Владимир побледнел.
— Простите. Больше не повторится.
— Надеюсь. Не думай, что цепляюсь, или поучаю, — заговорил Рэйн привычно-стальным тоном, — только всему есть предел. Понимаю: устал, засиделся… но настоящая работа уже началась. Сам ведь говорил, мол, ничего не успеваешь, и что Веласкис тебе в инженерном нужен. А оказывается вот оно как. Володя, есть время и место для отдыха, и если будешь соблюдать правила — слова не скажу. Сам люблю стаканчик-другой опрокинуть, но на капитанском мостике ни разу не засыпал, и ни один маршрут не перекладывал на божественную старпомшу.
С каждым упреком Владимир таял в кресле, еще немного и лишь куртка останется. Человек он ответственный, с собственным кодексом и убеждениями, только иногда подстегивать нужно.
— Ладно, на этом покончим с нравоучениями. Нагружу работой, чтобы времени на глупости не оставалось.
— Что за работа? — воспрянул Владимир. Расправил плечи, втянул живот и сразу как-то преобразился, даже глаза загорелись — таким Рэйн видел его в день знакомства. Тогда Володя жил величайшей мечтой — «Зевсом». А сейчас корвет напоминает призрак былого величия; главный инженер напоминает призрак, вся команда — призраки без прошлого и будущего.
— Володя, я тут подумал, что команду «Зевса» можно сравнить с призраками.
— Странное сравнение. Мы ведь живы.
— Документально мертвы, а фактически… Кто знает, сколько еще отмеряно? Так вот, команде-призраку полагается корвет-призрак. Мне нужно, чтобы ты сделал «Зевс» невидимым.
— Но у нас нет проблем с маскировкой, ни один спутник или радар не определит.
— Ты не понял. Невидимым не для техники, а для глаза. Помнишь доки станции Гром? Там все было сделано из нанокама… наком… нах… — выругался Рэйн, — из какой-то дряни, которая меняла свойства и становилась прозрачной.
— Нанокомпозиционный сплав?
— Ага, он самый. Обшить корпус «Зевса» таким можно? Скорость преобразовательного прыжка выдержит?