Когда я вернулась в мотель, Стэси ходил туда-сюда перед моей дверью. Я решила, что он готов к очередному фаст-фуд кутежу, потому что не могла представить, что еще могло вызвать такое возбуждение. Увидев меня, он устремился к машине. Я опустила стекло.
Он оперся на дверцу, улыбаясь. — Я думал, ты никогда не вернешься. Знаешь что? Я счастлив, как никогда.
— Что случилось?
Стэси отодвинулся и я смогла выйти. — Звонил Джо Мандел. Техники нашли два набора скрытых отпечатков в «Мустанге»: одни на аварийном тормозе, на внутренней части запасного колеса и снаружи бардачка. Другие — на дорожной карте Калифорнии, которая валялась под передним сиденьем.
— Чьи отпечатки?
Стэси поморщился. — Перестань на меня давить и дай рассказать, как я хочу. Они сравнили оба набора с отпечатками Чарис, но они не совпали. Это моя теория, что она была уже мертва и лежала в багажнике. Все случайные отпечатки были исключены, и те, что остались, были ясны, как день. Мандел получил совпадение первого набора через пару минут.
Угадай, кто. Никогда не угадаешь.
— Фрэнки Миракл.
— Это то, что я сказал, но я ошибся. Угадывай дальше.
— Стэси, если ты сейчас же не скажешь…
— Паджи.
Я заморгала. — Ты думаешь, Паджи принимал в этом участие?
Стэси засмеялся. — Я еще не знаю, но это весьма вероятно. В этом есть смысл. Когда ты поговорила с Паджи в тюрьме, он должен был начать потеть. Он, наверное, думал, что дело забыто, но через восемнадцать лет оно возникло опять. Он не мог быть уверен в том, как много нам известно, или как близко мы подошли к тому, чтобы установить его причастность.
Он, должно быть, решил, что будет умнее обвинить кого-нибудь другого. Вот откуда он знал мелкие детали, чтобы рассказать свою историю. Это не значит, что он убил ее, но, думаю, он знает, кто.
— Он ловко это сделал. Помню, когда он рассказывал, что тело было завернуто в брезент, я подумала, что это только малая часть тюремных рассказов Фрэнки. То же самое с фактом, что ее закололи.
— Ты сама это не упоминала?
— Конечно, нет. Неудивительно, что он так боялся, что Фрэнки узнает. Фрэнки был бы в бешенстве, если бы подумал, что Паджи указал на него. Я понимаю, второй набор отпечатков был не Фрэнки?
— Нет. Обидно.
— Мне тоже. Я только что говорила с маляром, его зовут Ленни Рут. Он сказал, что они оба, Фрэнки и Паджи, работали у него в начале 1969. Через шесть месяцев Фрэнки ушел, это было примерно в середине июня. По-видимому, после этого он три недели работал в Блите.
Там он познакомился с Ионой Мэтис и женился на ней.
— Как насчет Паджи? Где он был?
— Не знаю, но могу вернуться и спросить.
— Так что, Рут поместил Фрэнки в Кворум в то же время, что Чарис?
— Не Кворум, а Блит, что достаточно близко. В конце июля, когда она исчезла, Фрэнки переехал в Венис, в четырех часах езды. Я уже склонялась к твоей версии, думала, что Фрэнки — наш парень, а теперь появился Паджи…
— Они могли быть замешаны вдвоем. Паджи сказал тебе, что они не были знакомы, но понятно, что это было вранье.
— Да, верно. Паджи знал Иону, так почему бы ему не знать Фрэнки? Она могла их познакомить. Или они познакомились как-нибудь по-другому.
— Ну, это не так важно, потому что второй набор отпечатков все равно не его.
Стэси нахмурился. — Погоди минутку. Мы торопимся с выводами. Мы помещаем Паджи в «Мустанг», когда девушка была убита, но он мог оставить там отпечатки в другое время. Был Паджи знаком с Макфи?
— Если он украл машину, неважно, знал он их или нет.
— Проблема в том, что если Паджи был знаком с Корнеллом или с кем-нибудь из них, у него мог быть разрешенный доступ к машине. Она вернулась в плохом состоянии. Руел мог попросить его загнать ее в гараж. Может быть много объяснений, почему его отпечатки там оказались.
— Допустим, они были знакомы.
— Я об этом и говорю.
— Но даже если они и были знакомы, все равно Паджи мог украсть «Мустанг». Когда его арестовали в Ломпоке, он голосовал на дороге. Он мог украсть машину, поехать в Ломпок, избвиться от тела и столкнуть машину в овраг.
— Почему бы нам не спросить его? Ты говорила, что сестра привезла его сюда, после того, как он вышел из тюрьмы. У тебя есть ее адрес?
— Нет, но мы можем узнать.
Мы узнали адрес Паджи в Креозоте от администратора окружной тюрьмы Санта-Терезы. По дороге по 78 шоссе, я указала на Тули-Белли и рассказала Стэси, что я видела. Как я и думала, он заинтересовался, и мы решили заехать туда, как только позволит время.
Дом сестры Паджи находился на улице А, около угла с Третьей, маленький кубик, стоящий на квадратном клочке газона. Изнутри слышалось жужжание пылесоса. Стэси постучал, и мы услышали, что пылесос выключили. Фелисия Клифтон открыла дверь, босая, одетая в джинсы и футболку, с пыльной тряпкой за поясом. Она была высокая, крупная, с рыжими волосами и голубой банданой, повязанной вокруг головы. Ее верхние и нижние веки были подведены. — Да?
— Мы ищем Фелисию Клифтон. Это вы?
— Да.
— Я Стэси Олифант из отдела шерифа Санта-Терезы, а это — Кинси Миллоун.
Фелисия закрыла глаза. — Если это насчет Седрика, я повешусь. Клянусь богом, повешусь.
— Он ничего не натворил, по крайней мере, насколько я знаю. Но мы хотели бы с ним поговорить, если он дома.
— Его нет. Он ушел поздно вечером, или рано утром, я не уверена, когда.
— Не возражаете, если мы зайдем?
— Думаю, я не могу держать вас во дворе.
Мы зашли прямо в гостиную. Пахло чистящими средствами.
— Садитесь, — пригласила Фелисия.
Стэси уселся на диван, я выбрала ярко-желтый пластиковый стул слева от него.
— Где вы работаете? — спросил Стэси, стараясь говорить дружелюбно.
— Я руковожу химчисткой. Всю жизнь этим занимаюсь — подчищаю за другими.
— Могу вообразить, что у вас были проблемы с Седриком.
— Ой, не стесняйтесь, зовите его Паджи. Его все так называют. Не знаю почему я настаиваю на Седрике. — Она села на пластиковый стул, такой же, как мой.
Стэси прочистил горло: — Вас только двое?
— Только мы. Наши родители разошлись, когда ему было полтора года. Мама сбежала. Папа спился и умер, немного больше двух лет назад. Мне было восемь, когда родился мой брат. От папаши не было никакой пользы, так что я растила его сама. Можете себе представить, как это было.
— Тяжелая работа в таком возрасте.
— Должно быть, я все делала не очень хорошо, потому что у Седрика были проблемы с тех пор, как ему исполнилось девять. Я знаю, мне нужно перестать спасать его, от этого никакого толка.
Я спросила: — Чем он занимался, после того, как вышел из тюрьмы?
— Тем же самым, чем он обычно занимается. Пьет, курит, берет у меня деньги и валяется на своей заднице.
— Он не ищет работу?
— Говорит, что ищет, но в этом городе особенно нечем заняться. Это только вопрос времени, перед тем, как он снова попадется. Передать, чтобы он позвонил вам, когда вернется?
— Было бы прекрасно.
— Можете написать номер на обложке «Космополитен». Я их никогда не выбрасываю.
Стэси написал на обложке журнала наши имена, название мотеля, номер телефона и номера наших комнат.
— Когда он уходит, вы знаете, куда? Мы могли бы попробовать сами его разыскать.
— Здесь есть таверна, просто маленькая забегаловка, на Вайн. Можете поискать там.
— С кем он проводит время?
— Я их не знаю. В четверг вечером ему пару раз звонили. Насчет первого я не знаю, он сам взял трубку. Во второй раз я ответила, и это оказалась женщина, с которой он встречался давным-давно.
— Не Иона Мэтис? — спросила я.
— Она самая. Вы ее знаете?
— Я с ней познакомилась несколько дней назад.
— Она хорошая. Жалко, что он с ней не остался.
— Почему она звонила?
— Не знаю, но она, должно быть, сердилась, потому что я слышала, что он оправдывался, как сумасшедший, клялся так и сяк, что он не делал того, за что она так разозлилась. Потом трубку взял какой-то парень и все началось сначала.