* * *
Так бывает, что история начинается задолго до приключений. И заканчивается многим позже. И вообще, если уж откровенно, все приключения против историй, потому что им немножко завидуют. Полли не смогла обойтись без этого правила, и тем поздним вечером, когда она исколола себе пальцы до слёз, а затем не смогла уснуть, тем звёздным и тёплым июньским вечером, тем волшебным вечером - начались непредвиденные приключения. На подоконник вспрыгнула толстая жаба. Её кожа была в бородавках, а на лапе болталась тина. Полли вздрогнула, а жаба вздулась, как барабан, собираясь квакнуть. И квакнула: - Позолоти-ква ручку. Полли захотелось вскрикнуть, расплакаться, а потом даже расхохотаться. Совсем уже сумасшедшая! - Полоумная, - выдала она вслух и медленно села в кровати, потирая глаза. - Грубиян-ква, - обиделась жаба, - неблагодарная девчон-ква. И исчезла с подоконника с той же лёгкостью, с какой появилась. Полли перестала понимать эту жизнь. Она перепугалась, закрыла окно и ставни, зажгла обе лампадки, но ничего не помогло ни разлюбить, ни перестать вспоминать говорящую жабу. Проведя без сна ещё пару часов, она так измучилась, что аккуратно приоткрыла окно. И вполне даже смело перегнулась на улицу через узенький подоконник. Смотря в смородиновые кусты, где было темно и тихо, она шёпотом поинтересовалась: - Ты кто? - Жаба-цыган-ква, - невозмутимо ответил всё тот же голос. Он был грубоватым, но почему-то приятным. Полли не чувствовала больше страха и спросила опять: - Так бывает? - Я - бываю, а остальные меня не ква-саются, - а затем жаба снова вспрыгнула на подоконник и невозмутимо продолжила: - позолоти-ква ручку. Полли постаралась не отшатнуться, потому что была очень вежливой девушкой. Тогда как жаба не была ни девушкой, ни, тем более, вежливой, и её это совсем не смущало. - Позолоти-ква, - не отставала она. Полли вспомнила, как однажды тётушка Бо просовывала фунт сквозь решётку забора, а цыганка (настоящая, нормальная цыганка на двух ногах) прятала монетку в корсаж, и потом обе женщины о чём-то долго шептались. У жабы не было корсажа, но Полли всё-таки сунулась под кровать и нашла в своём сундучке несколько пенни. - Этого хватит? - неуверенно предложила она. Жаба широко раскрыла свой рот, так широко, что язык вывалился почти до самого пола, и пару раз покрутила глазами, пока Полли не поняла - и не положила монетки в эту разинутую и страшную пасть. «Поэтому она такая толстая?» - подумала шляпница, с интересом наблюдая, как жаба проглатывает. В её животе что-то негромко звякнуло, и сомнений больше не оставалось: жаба была и цыганкой, и копилкой одновременно. - Что ж, дорогуш-ква, - облизнулась она, - не сшила ту шляпку? Бери-ква её с собой, и попрыгали. - Но мне её завтра вручать джентльмену, - озадачилась Полли. - О том-то и речь. Во дворе было не очень темно: за решёткой калитки ярко горел фонарь, а луна посеребрила все лужи - они тоже как будто бы разгорелись. В орешнике сидел филин и громко ухал; когда Полли со шляпкой в руке прошла мимо, он проводил жабу тоскливым голодным взглядом, но даже не дёрнулся - цыганка спокойно продолжила прыгать у Полли в ногах. - Сюда, - изредка командовала она, уводя шляпницу дальше от дома, - поторопись, - подгоняла она. - Ещё долго? - До утра, - невозмутимо ответила жаба, и Полли подумала, что очень устанет, ведь едва перевалило за полночь. Они прошли через сад, мимо кофейного столика и гамака, в котором Оскар забыл свою книжку, вышли из задней двери и отправились вдоль по улице - ни одной души кроме них! - пока не достигли леса. Он не был дремуч, но Полли всё же боялась в нём заблудиться, потому и спросила: - Куда мы?.. - Иди-ква сюда, иди, - заманивала её жаба, то пропадая, то появляясь среди травы. - За мной иди-ква. И шляпница почему-то никак не могла ослушаться. Деревья стояли поодаль друг от друга, но были такие древние, что их кроны разрослись и закрыли небо. Лишь изредка на тропинку ложился свет, и Полли пробиралась почти на ощупь. Со временем ей показалось, что всё вокруг посерело, - должно быть, Полли просто привыкла. Впрочем, выйдя к поместью, стало ясно - это не Полли привыкла, а всё вокруг действительно переменилось: показалось вдруг солнце, роса выпала на цветы, а в воздухе повис аромат свежего и тёплого... утра. Не оставалось сомнений. - Мы так долго шли? - сдержанно поинтересовалась шляпница, хотя внутри у неё всё клокотало от переживаний. - Как обычно, - ответила цыганка и даже не квакнула. Больше незачем было спрашивать, потому что поместье было для Полли знакомо, впрочем, как и для любого жителя города. Вокруг дома с несколькими крылами и башенками был высажен красивый сад, над которым трудилась, наверное, целая дюжина слуг, а многие акры земли состояли из полей и холмов, рассечённых цепью речушек. Владения уходили далеко за горизонт, зато до парадной лестницы - рукою подать. Жаба, однако, минула подъездную дорогу и запрыгала в сторону гравийной тропинки, петляющей среди невысоких деревьев. Полли догадалась, что они не станут стучаться в дом, и ей стало немного совестно: в отличие от своего брата, она не любила прокрадываться в чужие сады. Но цыганка манила её за собой, мелькая в траве. «Делать нечего!» - смирилась шляпница и тоже свернула в сторону. Почти сразу же Полли заметила садовника, обрезающего розовые кусты, и напугано шмыгнула за деревья, в то время как жаба смело продолжила прыгать: старик не обратил на неё внимания. «Она же жаба, - справедливо рассудила шляпница, - в этом нет ничего необычного, если только она первая не заговорит». И Полли тихо прокралась мимо, а когда снова столкнулась с цыганкой, та, словно ничего не заметив, проворно квакнула вновь: - Идём-ква, идём! Таким образом они и добрались до окон столовой. А там оказалось, что все шторы - отдёрнуты, давно погашены лампы и уже сервирован стол, за которым и собрались обитатели дома. Полли застала их завтрак в самом разгаре. Людей было четверо, двух из которых Полли не знала, а двух других - знала отлично. По одну сторону стола расположилась та прелестная молодая особа, что заходила недавно в лавку, а по другую - такой же прелестный и молодой мистер Том. Они одинаково улыбались, очень похоже держали кофейные чашки - слегка отведя мизинец - и даже внешне как-то неуловимо напоминали один другую (и немного наоборот). Заметив их, Полли спряталась за фундук. - Смотри-ква, - подначила её жаба, прыгая прямо к окну. - Они ведь увидят! - шикнула Полли и с ужасом вообразила, как её находят в чужом саду. - Я здесь останусь. - Совсем не того, - обозвала цыганка и неведомой силой притянула шляпницу ближе, - они тебя не увидят (ква!), потому что их нет. Мистер Томас посмотрел в эту секунду прямо на Полли, и она обмерла в испуге, пока не сообразила, что джентльмен смотрит будто бы сквозь - то есть Полли для него незаметна. Прозрачна, как воздух. «Невзрачна, как небогатая шляпница», - горько подумала девушка. Мистер задумчиво отставил чашку на блюдце и, приосанившись, громко заметил: - Какое утро сегодня, дорогая! Девушка откин