— Было круто, братишка! Ты ди-джей, что надо. Давай, расслабляйся, не зевай! Только сначала оттащи аудиофлэш на яхту.
— ОК, без проблем, — откликнулся журналист. Действительно: не составляло проблемы утащить на яхту эту цветомузыкальную машинку размером как средний чемодан.
Пока он отключал провода и складывал машинку в «походное положение», откуда-то возникла девчонка, одетая в купальник агрессивного стиля ститчкини. Она была очень поджарая и экстремально загорелая, с выцветшими от солнца волосами, стриженными коротким ежиком.
— Помочь тебе?
— Вообще-то… — начал Эрик, но внезапно сообразил, кто это (он сразу узнал бы Ханну-Кармелиту Качмарек, но она так изменилась) — …Ханка, какого хрена ты тут делаешь?
— Ты совсем-совсем не хочешь меня видеть? — грустно спросила она.
— Вообще-то ты подложила мне полновесную свинью, — напомнил он, стараясь держать спокойный тон.
— Себе я подложила больше, — сказала она, и провела ладонью по стрижке-ежику.
— Э-э… Тебя что, в полиции так?..
— Нет. Мне все надоело, и я упала в EYU. Деньги были нужны, поскольку из дома меня выгнали. Мне как раз исполнилось 18, и я решила: будь что будет.
— Ханка, какое EYU, ты о чем вообще?..
— Рассказать? — отозвалась она.
— Давай не здесь, пойдем на яхту, — предложил он, поняв, что разговора не избежать.
36-футовая моторная яхты «Dirty-dog», принадлежащая Калибану (типичная для серии Fountaine Pajot MY 37), обладала интерьером кабины в стиле студио: пространство, не разделенное на камбуз, салон, и ходовой мостик. Салонный диван с обеденным столом размещается напротив мойки и кухонной плиты. Эрик усадил Ханку за стол и занялся у плиты приготовлением ужина (очень хотелось жрать, поскольку вечер выдался напряженный). По-джентльменски, он спросил гостью:
— Питаться будешь?
— Да, у меня из-за EYU зверский аппетит, — невесело ответила она.
— Все-таки, что такое EYU? — спросил он.
— Это экспериментальный генвекторик, — пояснила польская тинэйджерка, — недавно в Албании были тесты. Я нашла вербовщиков через биопанк-лабораторию «Liberteam», которая производит тот генвекторик для безопасного раннего аборта… Помнишь?
— Помню. Но я ведь вроде не говорил тебе, откуда этот генвекторик.
— Да, ты не говорил. Но на банке с таблетками были их сетевые координаты. Я решила: терять нечего, а деньги нужны, потому вписалась. В сетевом FAQ говорилось: это вроде усиленного ксианзана, ничего страшного, все под контролем. Электроды по всему телу, пришлось выбрить все наголо. А позже я узнала, что EYU — это крокодил по-китайски.
— Э-э… — протянул он, орудуя посудой, — …Надеюсь, этот EYU не какая-то трансгенная пристройка ДНК крокодила.
— Я тоже надеюсь, — без особой уверенности сказала она, — вроде бы EYU аббревиатура, только я не знаю от каких слов. Знаю только, что мне выдали сотню динго за месяц.
Журналист помнил приблизительный курс криптовалюты Верхней Ливии: dingo (dinars gold). 100 динго это 3300 евро, обычная цена волонтера в биопанковских генлабах. Для восточноевропейской молодежи это хорошие деньги за месяц. Если не понимать риска, который очень серьезен. Биопанки, став обладателями молекулярного дизассемблера, в обстановке отсутствия официального контроля, иногда играют с генами почти наугад. Примерно так сообщали об этом европейские СМИ. Хотя, как полагал Эрик, эти СМИ сгущают краски. На самом деле в обществе биопанков сформировалась своя этика, и у нарушителя довольно быстро возникали проблемы (это еще мягко сказано). Так что, в обычном медицинском смысле волонтер не особо рисковал здоровьем, однако в более широком смысле последствия могли быть совершенно катастрофическими. Например, полная перемена личных вкусов, целей, стиля общения, и даже (в значительной мере) перемена внешности. Консервативные комментаторы назвали такие перемены «тихим суицидом», и требовали от властей ЕС возбудить преследование разработчиков таких технологий. Как подозревал Эрик, власти ЕС с радостью репрессировали бы всех, кто занимается «евгенической» генной модификацией человека, однако это нарушило бы теневой договор о мире с хуррамитами — хозяевами Верхней Ливии. Надо сказать, что хуррамиты 2 года назад не взяли на себя ответственность за теракты. Но ясно, что при нарушении теневого договора сразу повторится кошмар 2-летней давности: серийные взрывы на ключевых объектах ЕС, совершенные, будто бы, неуловимым психопатом-одиночкой. И согласие «непричастных» хуррамитов уладить дело на неких условиях…