— Как киты попали сюда? — удивленно спросил он у Эрика, после того, как был выбран подходящий отгороженный столик в углу.
— Это хампвейлы, — ответил журналист, — то стадо, которое издавна паслось севернее, в Аравийском море, но теперь переместилось сюда, вслед за перемещением своей пищи: креветок и мелкой рыбы. Мелкая океанская фауна мигрирует к ферме Лаломена, ведь концентрация микро-водорослей тут выше, чем в любой другой акватории.
— А нет ли риска, что киты запутаются в сетях периметра? — обеспокоился миллиардер.
— Вероятно, нет. Тут сети с креплением вверху и внизу, они не провисают.
— Я вижу, Эрик, вы изучили обстановку.
— Да, Оуэн, разумеется. Это основа полевой журналистики.
— Когда соберетесь секретничать, просто скажите, и я смоюсь, — предложила Ханка.
— Э-э… — Гилбен замялся… — Вообще-то я сразу хотел бы приступить к делу.
— А я тогда сплаваю в фольклорный паб! — она выскользнула из короткого джинсового комбинезона, — Эрик, звякни, когда вы рассекретитесь и решите пообедать.
Она постучала пальцем по браслету-коммуникатору, затем энергично оттолкнулась от парапета и плюхнулась в воду. Еще через секунду она ушла в глубину. Гилбен, слегка удивленный, подошел к парапету, и попробовал разглядеть ее в воде. Примерно через минуту он взволнованно спросил у журналиста:
— Куда пропала ваша девушка?
— Просто, она нырнула и поплыла под водой. Ханка хороший фридайвер.
— Э-э… Насколько хороший фридайвер?
— Достаточно хороший, чтобы доплыть под водой до паба «Рогатый гиппопотам».
— Э-э… Где этот паб?
— Вот, — журналист показал рукой в сторону баржи, дрейфующей на расстоянии около четверти километра от «Пагоды лемуров».
— Джентльмены, ваши коктейли! — объявила темнокожая официантка (явно аборигенка Мадагаскара), и протянула им поднос с двумя стаканами: безалкогольный мохито для миллиардера-вегана и простой джин-тоник для журналиста.
— Misaotra, ramatoa, — поблагодарил Эрик.
— Azafady, tompoko! — ответила она, и удивленно спросила, — malgasian miteny ve ianao?
— Kely — сказал он.
Официантка подарила Эрику очаровательную улыбку и, пританцовывая, удалилась по направлению к кухне. Оуэн Гилбен задумчиво подвигал нижней челюстью и спросил:
— Вы что, знаете малагасийский?
— Немного, — ответил журналист, — просто, я в детстве запал на мультик «Мадагаскар».
— Ваша девушка уже доплыла! — констатировал Гилбен, глядя в сторону паба «Рогатый гиппопотам», и добавил, — кстати, почему у паба такое странное название?
— Это вольный перевод названия фермы, — пояснил Эрик, — ведь Лаломена, это монстр, фигурирующий в мифах Мадагаскара, и похожий на рогатого гиппопотама. Сто веков назад, когда Мадагаскар был более обводненным, такие звери обитали там в зарослях тростника вдоль речных берегов.
Миллиардер сделал глоток своего безалкогольного мохито, и предложил:
— Давайте перейдем к делу. Я прочел ваше письмо по проблеме экстренного PR. И мне нравится идея показать этих замечательных дельфинов, китов, морских черепах. Люди любят таких существ. И мне очень понравилась идея объявить о возможности замены хлопчатника. Освобождение площади, равной Германии, от аграрной деятельности, от токсичных стоков разных инсектицидов и прочих химикатов. Прекратить отвод рек на поливные цели. Восстановить лесные экосистемы. Людям нравятся такие проекты. Но, знаете, Эрик, меня беспокоит агрессивная часть ваших предложений. Я имею в виду те последствия выхода компании HortuX из проекта Лаломена, которые вы изложили. По существу, это шантаж, а люди не любят шантаж. Вы понимаете?
— Да, — Эрик кивнул, — я понимаю. Никто не любит шантаж, но не вы первый начали. В данном случае, шантаж уже применен к вам. Кроме того, я не предлагаю делать вас и компанию HortuX источником угрозы. Все наоборот: надо показать вас стражем у края технократической пропасти. Как во всемирно известном романе Сэлинджера.
— У края технократической пропасти? — Оуэн Гилбен покачал головой, — Люди вряд ли поверят. Конечно, ферма Лаломена выглядит грандиозно, я даже не ожидал, что увижу подобное. Но вид у нее мирный. Не то, что у металлургических комбинатов в Азии, с которыми обычно ассоциируется технократическая угроза окружающей среде.
— Вы еще не были внутри периметра, — ответил журналист.