— Какой я? — спросил Эрик.
— Ты такой, как персонажи Жюль Верна в «Таинственном острове»! — объявила Ханка.
— Как орангутанг Юп? — вопросительно пошутил он.
— Черт тебя дери! Я серьезно! Вот, когда я остыла, ты не испугался…
— …Еще как испугался! — перебил он.
— Ладно. Ты испугался в первый момент, но затем сразу стал действовать толково.
— А что мне оставалось? Завопить и убежать? — иронично спросил журналист.
Польская тинэйджерка вздохнула и сообщила:
— Ты удивишься, но некоторые поступают именно так. Вопят и убегают.
— Гм… Ты что, проверяла?
— Представь, Эрик: да! Я проверяла, но не хочу рассказывать об этом.
— Не хочешь — не рассказывай. У каждого есть секреты, это нормально.
— Это нормально… — эхом отозвалась Ханка, — …Скажи, Эрик, только честно. Я сильно непохожа на нее?
— На кого? — не понял он.
— На ту девушку, с которой у тебя был роман и последствия. В смысле: нежелательная беременность, быстро ликвидированная, и затем — свинская история вокруг исповеди.
— Э-э… Но это ведь ты, разве нет?
— В том-то и вопрос: это я или нет?
Журналист нешуточно задумался. Случилась пауза, которую прервала Ханка:
— Спасибо за честность, Эрик.
— Но я еще не сказал ничего.
— Да. Ты очень четко промолчал. Все ясно. Спасибо той девушке за тело. Она верила в католического бога. Надеюсь, этот бог пристроил ее душу в рай, или вроде того.
— А ты не веришь? — спросил он.
— Ты что, смеешься? — отозвалась она, — Бледнеют ангелы и черти, как пел бард… Хотя, баллада была о другом… Короче: мне не во что верить. Ты просто еще не все знаешь.
— Ханка, ты столько раз повторила это, и мне уже любопытно: чего такого я не знаю?
— Включи свет, только не ночник, а верхнюю лампу, — предложила она.
Он не стал спорить, а молча встал с кровати, и щелкнул выключателем. Под потолком каюты зажегся яркий свет. Ханка тоже вскочила, повернула лицо к лампе, и спросила:
— Что ты видишь?
— Я вижу девушку с очень легкой, но гармоничной фигурой и шоколадным загаром. Ты выглядишь, будто провела сезон на тропических спортивных сборах нудистов.
— Эрик, я не о фигуре, и не о загаре. Посмотри мне в глаза.
— Ладно, — сказал он, переместив фокус взгляда. Ее глаза были, как раньше, голубые, но теперь они резко контрастировали с коричневым цветом лица. А так, вроде бы, ничего странного. Почему тогда что-то кажется неправильным и даже пугающим? Журналист осознал причину лишь секундой позже. Зрачок. Не маленький черный кружочек, как у обычного человека, глядящего на яркий свет, а вертикальный эллипс, сжатый с боков, примерно как у кошки.
— Ты заметил! — догадалась она по его мимике.
— Да, я заметил. И что теперь? Мне полагается вопить и бежать?
— Тебе — нет, — сказала Ханка.
— Я тоже думаю: нет. Но надо изобрести легенду, чтобы публика не задавала вопросов. Например, это фича при фармацевтическом лечении близорукости.
— Фича? — переспросила она.
— Да. Прикольный побочный эффект от чего-то практичного.
— Эрик, я знаю, что такое фича. Просто идея такого объяснения неожиданная.
— Ханка, если у тебя есть другая идея, получше, то…
Тинэйджерка выразительно пожала плечами.
— …Нет другой идеи. Пусть будет эта.
— Значит, договорились про легенду, — заключил он, — а теперь давай, все-таки, поспим немного. Уже почти утро. Не хочется весь день ползать, как сомнамбула.
— А-а… Ты точно не боишься ложиться со мной?
— Не боюсь чего? Что ты превратишься в крокодила и откусишь мне голову?
— Просто… — она пожала плечами… — Люди боятся необычного.
— Плевать на людей, давай спать уже, — сказал он, погасил свет, и улегся в кровать.
— Хорошо когда есть кто-то теплый, — прошептала она, устраиваясь рядом, а примерно минутой позже, прислушавшись, спросила, — яхта что, движется?
— Да, — сонно отозвался Эрик, — видимо Калибан и девчонки решили до рассвета выйти дальше на восток, к желобу Хелленик.
— А это где?
— Это к югу от Пелопонесского полуострова и к западу от острова Крит. И заодно мы подбросим двух девчонок на Крит. У них там продолжение какой-то тусовки.
— Так, в этом желобе Калибан хочет погрузиться на пять километров в батисфере?
— Да, там, в Матапанской Бездне. Но сначала просто посмотреть сверху, как оно там. А теперь, давай, Ханка, спи уже, — и почти сразу после этих слов, Эрик провалился в сон, будто сам себя запрограммировал.
*7. Удачный сюрреализм персонажей японских видеоигр.