— Док, а можно попроще? — спросил Калибан.
— ОК! — психоаналитик подмигнул, — Объясняю совсем просто! Южная Корея тема для композиции о том, что все хорошие парни и девчонки…
— …Должны убить всех плохих, — договорил экс-боевик RAF.
— Вилли, ну что ты, в самом деле? — укоризненно спросила Жаки.
Он сложил ладони лодочками, изобразив медитирующего буддистского монаха. Юхан весело хмыкнул и повторил с продолжением:
— …Все хорошие парни и девчонки отвернутся от политиканов и увидят друг друга по-настоящему. Без навязанного негативного образа.
— Это годная тема, — сказал Калибан, — но при чем тут Южная Корея?
— Просто, — сказал Юхан, — надо дополнить это кадрами из фильма «38-я параллель».
— А-а… Док, про что фильм?
— Посмотри и увидишь.
— Да, посмотри, это надо видеть, — поддержал Эрик Лафит. И заметил, что из-за стола в салоне исчезли миссис Шо и Ханка. Он упустил момент, когда это произошло. Нельзя сказать, что он вовсе не обеспокоился, однако решил, что Фанни Шо на их стороне, а значит, ничего плохого с Ханкой тут не случится. Чуть позже он задумался о странном восприятии сторон. Само получилось: «мы» против «они», как на 38-й параллели.
Вечеринка получилась долгая, интересная, и финишировала изрядно за полночь. Когда пятеро гостей отбыли с тримарана «Флинт» к себе на мотояхту «Dirty-dog», оставшиеся четверо на «Флинте» разделились.
Джентльмены (Юхан Эбо и Вилли Морлок) вернулись в салон, чтобы там продолжить обсуждение некой психоаналитической темы, о которой будет сказано в свое время.
Леди (Жаки Рюэ и Фанни Шо) устроились на открытой палубе под звездами, не забыв прихватить с собой кувшин с ливийским квази-чаем из сахарского хвойника. PR этого напитка испорчен в Европе при демонизации психотропных веществ. Но объективные полезные свойства хвойника, известные еще в античности, от этого не исчезли.
Итак, бабушка и внучка налили себе по чашечке квази-чая, и внучка спросила:
— Слушай, Фанни, может, тебе и Вилли после такой веселой ночи не следует ехать по открытому морю на этих аквабайках?
— Конечно, не следует, — спокойно согласилась миссис Шо, — на рассвете прямо сюда к тримарану подойдет верхне-ливийский академизатор.
— Кто-кто?
— Академизатор. Академический научный корабль.
— Гм… — Жаки Рюэ задумчиво покрутила чашку в руке — …А что, Хаким аль-Талаа уже учредил академию наук в Верхней Ливии?
— Разумеется. Не пристало мирной прогрессивной стране держать канонерки в море. И, кстати, ты ведь не думала, что мы с Вилли катились сюда на таких забавных игрушках непосредственно с ливийского берега.
— Понятно… По крайней мере, я спокойна за тебя. А что ты так увлеченно обсуждала с тинэйджеркой-фридайвером?
Миссис Шо выразительно выпучила глаза и прижала палец к губам.
— Вообще-то это был приватный разговор, но, чтобы ты не терзалась любопытством и обошлась без запросов в тайную рейхсканцелярию…
— Фанни! Перестань называть служебную инфосеть ECIS — рейхсканцелярией!
— Вот, представь, такая я старомодная. Так или иначе, мы поняли друг друга. Давай ты обойдешься без запросов туда, а я расскажу тебе в чем, собственно, дело.
— Договорились, — подтвердила эксперт по новым террористическим технологиям.
— Тогда слушай, — произнесла миссис Шо, — прежде всего: Ханка — не фридайвер, а бета-версия астронавта, если точнее, то марсианского астронавта.
— Что-что???
— Крошка, ты отлично слышала что. И, вероятно, ты жаждешь деталей.
— Еще как жажду!
— Тогда слушай дальше. Помнишь наши приватные разговоры о проекте «Bifrost»?
— Конечно, помню, бабушка! Это проект американо-израильского консорциума OOGG, заявленный как перспектива пилотируемого полета на Марс. Два года OOGG начал по договору с правительством Верхней Ливии использовать полигон Чарруба, что к югу от Бенгази, для тестов ядерных схем проекта «Bifrost». Радиационный фон там так сильно повышен после хуррамитского эксцесса, что можно не стесняться.