Мы с Маришей поражение таращились на смышленых американских насекомых, которые деловито отбивали обед у полчища наших отечественных мух. Пока что обе стороны окончательной победы не одержали, но гниющих в жаре остатков в мойке было так много, что оба войска не были в обиде.
– Василий их уже помаленьку дрессирует, – продолжал рассказывать тем временем Жека. – Для этого и к нам пришел работать. Чтобы, значит, научиться у профессионалов.
Очень способные твари. Как привез их из города, дал немного прийти в себя, так и начал приучать к себе. Сегодня они его уже узнавать начали. Он утром как на них рявкнет, так они во все стороны – прыск! Вчера вечером ездил за новой партией.
– Мои на кухне так же поступают, – пробормотала я, и вдруг меня осенило. – Когда он за ними ездил? Вчера ночью? Так его что, не было на вечернем представлении?
– Ни на вечернем, ни на утреннем. Он укатил первым же автобусом. Так ему не терпелось.
– Удивительно, – пробормотала Мариша. – А где его можно найти сейчас?
– В зверинце, – сказал Жека. – Клетки чистит.
Василий и в самом деле был там. Мариша снова прогнала телегу про статью в журнале. Даже целую серию статей, героем одной из которых и должен был стать Василий и его замечательные тараканы.
– Тише, – почему-то испугался парень. – Я про них никому не рассказывал. Зря Жека вам растрепал. Я их пока прячу.
– Но почему? – удивились мы. – Из скромности? Боитесь, что ничего не получится и над вами смеяться будут?
– Боюсь, но не из скромности, – сказал Василий. – Я же рассказывал, какие тут люди собрались. Им испортить чужой номер – раз плюнуть. Вот и таюсь.
– А родные у вас есть? – спросила я.
– Есть, мама, отец и брат. Он мне тараканов и прислал.
Он моряк.
– И вы им пишете? Как они реагируют на ваше увлечение? Они ведь далеки от цирка?
– Да уж, – кивнул Василий. – Дальше не придумаешь, отец инженер, а мама библиотекарь. Сначала они протестовали, но когда поняли, что у меня это серьезно, то изменили свое мнение.
– А вы им рассказываете про свои успехи? – спросила Мариша. – Я почему спрашиваю: нам для статьи было бы хорошо поместить цитату из вашего письма домой. Дескать, вы не только целеустремленный человек, но и любящий сын. Многие старушки это очень любят, и редактор всегда настаивает, чтобы было что-нибудь душещипательное.
– Ничего душещипательного в моих письмах нет, можете сами убедиться, – сказал Василий, доставая из кармана замусоленную и помятую бумажку в каких-то подозрительно пахнущих желтых пятнах. – Вот мой черновик. Можете посмотреть, если что-нибудь пригодится, то буду рад.
Только не потеряйте и потом верните. С сочинительством у меня не очень, приходится над каждой фразой по часу думать.
В этом он был прав. Письмо явно корявое. Но одно ясно: почерк у Василия хоть и был похож на почерк мерзавца, забрасывавшего Алину угрожающими письмами, но все-таки не тот. В этом мы окончательно убедились, вернувшись к Алине в фургончик и сличив письма.
– Завитушку у Д заглавной видишь? – спросила у меня Мариша. – У Василия ничего подобного нет. И Р прописная у него совершенно иначе выглядит. И наклон немного меньше. Даже без экспертизы видно, что почерк другой.
Выходит, промахнулись.
– У нас остался в запасе наш первоначальный план, – вздохнула я. – Во время представления мы с Алиной незаметно оглядим зал. Может быть, она узнает какую-нибудь знакомую рожу, которая маячит рядом уже не первый месяц.
На этом мы и порешили. Вечернее представление не начиналось томительно долго. Наконец зрители заполнили ряды, Мариша пошла рисковать жизнью, а мы с Алиной притаились за кулисами.
– Узнаешь кого-нибудь? – поминутно спрашивала я у нее.
– Не торопи, – отбивалась она. – Я не уверена. Знаешь, что бы я тебе ни говорила про безопасность номера, но, когда в тебя летят ножи, как-то не хочется следить за публикой. Хотя постой. Вот этого типа я явно где-то уже видела. И сдается мне, не один раз.
И она указала на невысокого полного мужчину средних лет и весьма благообразной наружности. Если не считать того, что на самом кончике носа у него была малиновая бородавка и что он все время потел и вытирал блестящую лысину изрядно мокрым платком, в нем не было ничего подозрительного. На мой взгляд, маньяк должен выглядеть как-то не так. Более кровожадно, что ли.
Мужчина явно маялся и скучал, он ерзал на месте и поминутно поглядывал на часы. Дождавшись номера Никиты, он вздохнул с облегчением, и на его лице впервые за все представление проступила заинтересованность.
– Точно, он! – обрадовалась Алина. – Видишь, как заволновался. А сейчас увидит, что меня нет, и враз позеленеет.
Она так радовалась, что у меня снова закралось подозрение: а не подстроила ли Алиночка себе растяжение, чтобы немного сбавить накал страстей. Никита благополучно откидал свои ножи, которые сегодня втыкались точно в положенные им места, и заинтересовавший нас мужчина с бородавкой начал собираться.
– Он же уходит! – испугалась Алина. – Сейчас совсем уйдет. И место у него с самого края. Наверное, специально выбирал. Марише за нами никак не успеть. Ей ведь еще переодеваться нужно. Придется нам вдвоем за ним следить.
– А как же твоя нога? Ты ведь не сможешь долго ходить, – запротестовала я.
– А нам и не придется. У меня есть машина, а тут только одна стоянка. Если этот тип с бородавкой приехал на машине, то она должна быть там. А если на автобусе, то еще лучше, проследить будет еще легче. Но только он не похож на человека, который ездит в автобусе, – сказала Алина, бодро ковыляя по территории городка. – Знаешь, Даша, вы с подругой меня пристыдили. И в самом деле, сколько можно трястись от страха перед этим типом с его гнусными письмами. Нужно взглянуть ему в лицо, может быть, он вовсе не так страшен, как я себе представляла.
У Алины оказалась симпатичная новенькая «Деу-Нексия» цвета топленых сливок. На стоянку мы успели даже раньше типа с бородавкой, которого задержала билетерша, требовавшая, чтобы он досмотрел представление, раз уж заплатил. Мы внимательно проследили, как он сел в синюю «шестерку», и тронулись за ним. За руль пришлось сесть мне, так как Алинина нога не позволяла ей управлять машиной.
Мужчина пересек центр города и остановился перед новым домом на станции метро «Академическая», нависавшим над станцией метро, подобно космическому кораблю.
– Кажется, я знаю, куда он направляется, – прошептала Алина. – Нам нет нужды дальше следить за ним.
Я вспомнила, где я видела этого типа.
– И где же?
– На съемках. Он то ли помощник нашего режиссера, то ли администратор. Должно быть, наш толстяк-режиссер послал его узнать, правда ли, что я заболела, не сачкую лия.
– С чего это к тебе такое внимание? – пробормотала я, но Алина не стала отвечать, сделав вид, что не слышит.
Обратно мы вернулись уже в темноте. Остановив машину на стоянке, я увидела, что Алина странно задумчива.
Потом она повернулась ко мне и серьезно спросила:
– Можно попросить тебя об одном одолжении?
– Смотря о каком, – наученная общением со своими подругами, осторожно ответила я.
– Не говори никому, кроме Мариши, кем оказался этот тип с бородавкой.
– Почему? – спросила я. – Раз уж я обещаю молчать, то я должна знать почему.
– Понимаешь, эту халтуру со съемкой я нашла. А если ребята узнают, что за нами следят и не верят нашим словам, то они могут обидеться на режиссера и отказаться от съемок. А он платит хорошие деньги. Мы с Никитой у Карабаса столько за месяц зарабатываем.
– Понятно, но не скажешь, что ты особенно нуждаешься, – заметила я. – Машина у тебя новая. Сколько она стоит? Тысяч семь? А сколько ты работаешь в шоу? Год, два?
Только не говори, что эта машина – плод многолетних накоплений. Не похожа ты на человека, способного иметь счет в банке и регулярно пополнять его.