Усталость накатывала всё сильней, лапки плохо слушались, и мордочка мыши неоднократно скрывалась в молоке. Бедняжка поняла, что сейчас умрёт – среди сырных головок, мешков муки, колбасных вязанок. Умрёт, потому что некого позвать на помощь. Потому что предала дружбу в угоду набитому брюху.
И так ей стыдно стало за свой поступок, и обидно, что умрёт, не показав сородичам дорогу к сытости, что от злости мышка стала сильней перебирать лапками и сумела выбраться из кувшина.
Отряхнувшись, первым делом побежала откапывать заделанную ею же самой дыру в стене. Она специально закрыла проход в конце осени, чтобы другие мыши не прибежали. А теперь начала раскапывать, разгрызать, чтобы выбраться наружу.
Выскочив на улицу, мышка на несколько мгновений ослепла от лучей солнца и оглохла от шума двора. А потом ринулась в поля, к родным норкам. Как же она соскучилась по свободной жизни! Тревожной, беспокойной, рискующей закончиться в любой момент. Но такой увлекательной и любимой. Никакой бочонок с топлёным маслом её не заменит.
И в этой жизни есть друзья. Мышка бежала домой, боясь опоздать и увидеть опустевшие норы. Или, что ещё хуже, трупики умерших от голода сородичей.
Подбежав к ближайшей норе, она сунула в неё носик и не почувствовала знакомого запаха. Заглянула в следующую – и там пустота. Мышка оббежала половину норок, но все они пугали безжизненностью и холодом. Из глаз побежали слёзы позднего раскаяния.
И тут она услышала едва различимый писк, доносящийся из дальней норы. Заглянув туда, увидела двух молодых мышат и одну старую мышь. Мышата были худы и ослаблены, но при виде гостьи вскочили и стали настороженно принюхиваться. Бабушка лишь повернула голову в их сторону, не в силах пошевелить лапкой.
При виде них у мышки сжалось сердце. Они же вот-вот умрут от голода! Мышка встала на задние лапки, а передние подняла вверх в знак того, что она пришла с миром. Подошла к бабушке, погладила её по щеке.
– Знакомый запах, – прошептала старая мышь. – Я тебя знаю?
Пошмыгав носом, гостья ответила, что несколько месяцев назад жила в одной из нор, но потом ушла и вот теперь вернулась.
– Никого не осталось, – печально ответила старушка, – только я и мои внуки. И нас скоро голод заберёт или хищники.
– Ждите меня! Я скоро вернусь и принесу еды. «Я быстро!» —прокричала мышка последнюю фразу, уже выбегая за порог. Она мчалась обратно к дому с кладовкой.
Мчалась, не думая о котах и людях, о риске попасться им на глаза и не успеть юркнуть в лаз, прежде чем когтистая лапа схватит её за упитанный бок. Мышка не боялась за свою жизнь – она переживала, что не успеет принести отощавшим сородичам кусочки сыра, которые успели ей надоесть за долгие зимние месяцы.
В эти тревожные и опасные мгновения мышка чувствовала себя важной и нужной. Раньше она стремилась лишь урвать еды и набить брюхо, а сейчас у мышки появилась настоящая серьёзная цель – накормить и защитить. От осознания этого сердечко начинало биться чаще, наполняясь дерзостью и отвагой, а лапки бежали ещё быстрее, несмотря на упитанный животик.
«Хорошо, что сделала вход в кладовку. Плохо, что обжиралась», – думала мышка, воинственно распрямив усы.
Ни один кот не станет помехой тому, у кого появилась настоящая цель.