Глава восьмая
В лавке тётушки Франсуазы
Повышение цен на хлеб продолжало волновать парижан. А тут ещё некоторые торговцы объявили, что хлеб отныне будет стоить пятнадцать су. Это вызвало всеобщее возмущение. Булочную на улице Сен-Жак, где хозяин оказался особенно крутым, разгромили. Мишель Гамбри помог распределить вынесенный оттуда хлеб между женщинами, осаждавшими булочную. Напуганные власти поспешили наложить штраф на зарвавшихся владельцев пекарен. Но цена в четырнадцать с половиной су уже не понизилась, а, напротив, прочно утвердилась в Париже, Муки в столицу поступало мало, на всё население её не хватало, и возле булочных с утра выстраивались длинные очереди.
Между тем в книжной лавке тётушки Франсуазы, которая помещалась рядом с домом, где жили Пежо, всё шло своим чередом. Солнце ещё только показывалось на небе, а Жак уже стоял возле полок, усердно смахивая с них пыль перяным веником. Когда все в доме вставали, Жак принимался за разборку книг, а немного спустя начинали приходить клиенты. И тут уже Жак не присаживался.
В субботний день Жак поднялся едва рассвело и приступил к своей обычной работе с особым рвением. Причин было достаточно: вчера Бабетта бросила ему на лету ласковое слово — она похвалила его за «удачную выдумку». В устах немногословной Бабетты это было чрезвычайным поощрением.
Удачной выдумкой Жака было то, что он взялся за дело, которое дядя Жюльен только собирался осуществить. В ту пору в Париже начали появляться кабинеты для чтения. Дядя Жюльен уже подготовил небольшую комнату при лавке, в которой хранились до тех пор верёвки, обёрточная бумага, ящики и другая тара, купил несколько лёгких стульев и столиков. Но дядя Жюльен умер, не успев довести до конца свою затею. Жак тотчас растолковал тёте Франсуазе, сколько выгоды принесёт такой кабинет для чтения. Каждый желающий может прийти и с восьми часов утра до восьми вечера сидеть за столиком, выбрав чтение по своему вкусу. Он может также по своему вкусу платить либо за каждое посещение кабинета четыре су, либо подписаться на год. Тогда ему будет предоставлена скидка. Читатель найдёт в кабинете всё, начиная от объёмистой «Энциклопедии» и кончая летучими листками — газетками размером в одну небольшую страницу. В них печатаются наиболее важные сообщения, а стоят они очень дёшево. В этом году таких листков выходило не менее сорока, так что выбор у читателя был немалый. Правда, хлопот прибавится у всех, и у Жака в первую очередь, но игра стоит свеч. Можно ещё выпустить и абонементы для чтения на дому. За три ливра вы становитесь абонентом кабинета. Но тут тётя Франсуаза замахала руками. Куда там, хорошо бы хоть с этим новшеством справиться!
Жак пустил в ход всё своё красноречие, чтобы убедить тётю Франсуазу. На его сторону неожиданно встала Жанетта, и он одержал победу с её помощью. Последним доводом, убедившим Франсуазу, было заверение Жака, что не придётся нанимать служащего. Всё будет делать он сам. В лавку притащили два кресла и два стула из квартиры тёти, поставили дополнительную масляную лампу-кинкет и свечи. Все три сестры сразу же нашли, что читальня получилась на славу.
Была и Другая причина, приведшая Жака в хорошее настроение, отчего он, сам того не замечая, мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Завтра — воскресенье, и он договорился с Шарлем пойти в Пале-Рояль, о котором слышал столько чудес! Жак унёсся мыслями к удовольствиям, которые сулил ему завтрашний праздничный день. Но слова Жанетты, произнесённые скучным, назидательным тоном, вернули его к будничной действительности.
— Когда расставляешь книги, смотри хорошенько, чтобы они стояли в том порядке, в каком идут буквы…
— По алфавиту, хотите вы сказать?
Называть ли Жанетту на «ты» или на «вы», Жак ещё окончательно не решил и часто сбивался. Он негодовал на себя за то, что высокомерная Жанетта, которая, как и её мать, видит в книгах только возможную прибыль, всё-таки нравится ему больше других. «Это потому, что она такая красивая», — пробовал он оправдаться в собственных глазах. Но ведь и Виолетта и Бабетта были, пожалуй, не хуже.
Жак понимал, что Жанетте не по вкусу, когда её замечания оказываются ненужными. Но он хотел любой ценой добиться, чтобы она признала его превосходство, по крайней мере в книжном деле. А уязвлённая Жанетта между тем думала: «Откуда эта деревенщина знает слово “алфавит”? Откуда вообще он в книгах разбирается, как настоящий горожанин?»
— Этих томов не трогай! — распорядилась она, указывая на стопку книг, стоявших в стороне. — Это иностранные.
— Зачем же валить их в одну кучу! Я разберу, которые латинские, которые немецкие.
Глядя, как проворно Жак сортирует книги, только посматривая на корешки, Жанетта почувствовала себя посрамлённой. Она не смогла бы так бойко разобраться, на каком языке напечатана книга. После смерти отца к иностранным книгам вообще никто не прикасался.
Уверовав, что Жаку действительно по плечу то, что для них, трёх сестёр, невозможно, Жанетта подвела его к большому книжному шкафу, стоявшему в дальнем углу и наполовину нагружённому книгами.
— Здесь лежат особо ценные, редкостные книги. Они стоят много денег, если найти любителя. Отцу случалось продавать одну, другую из этой кучи, тогда он радовался и считал, что мы можем позволить себе какой-нибудь дополнительный расход. И знаешь, — неожиданно добавила она, — мама не будет возражать, если тебе удастся найти покупателя. Из первых же денег она обещала купить мне помаду, настоянную на фиалках, и перчатки.
Жак не обрадовался доверительному тону кузины. Она поделилась с ним своими расчётами и соображениями, но не как с братом или другом, а так, словно он был её приказчиком.
Но Жак недолго размышлял об отношении к нему Жанетты. Стоило ему взглянуть на книги, как все мысли о красивой девушке тотчас улетучились. Какие сокровища хранил шкаф! На верхней полке лежала только «Энциклопедия»; на ней записка, видно сделанная рукой дяди: «Не продавать!» Когда отец Поль рассказывал Жаку об этой драгоценной книге и вспоминал наизусть отдельные места из неё, у него начинали блестеть глаза, и Жак жадно ловил каждое его слово. И вот наконец эта «книга всех книг» лежит перед ним. Тут бы и читать её: выписывать всё, что хочешь, запоминать то, что говорят в ней великие просветители Даламбе?р,[12] Дидро?[13] и другие о свободе человека, о его правах! Но, видно, никогда не бывает полного счастья. Вместо того чтобы самому читать, Жак должен приветливо встречать посетителей, подавать им книги и газеты.
Среди завсегдатаев особенно усердно посещали лавку сын нотариуса господин Лефати?с, худосочный молодой человек с прыщавым лицом, господин Адора?, юрист, и господин Гора?н, владелец типографии.
О господине Лефатисе Жак так и не успел составить мнения. Этот молодой человек был чрезвычайно вежлив со всеми. Читал он только газеты, никогда ничем не интересовался, не вступал ни в какие разговоры. Жак даже не знал, как звучит его голос. Говорили, что его единственная страсть — триктрак, и этой карточной игре он отдаёт всё своё свободное время.
Огюст Адора служил секретарём у известного судьи по фамилии Карно?. Огюст Адора, образованный человек, придерживался передовых взглядов и страстно любил книги. Как только у него в кармане заводился лишний франк, он бежал за покупкой к дядюшке Жюльену и так бережно обращался с облюбованной книгой, словно боялся, что она истреплется от одного только прикосновения к ней. Адора был очень красноречив, и когда начинал говорить, особенно на интересовавшую его тему, Жаку чудился за его словами голос доброго отца Поля.
Юрист понравился Жаку с первой же встречи, когда юноша увидел, как Адора нервными, тонкими пальцами перелистывает страницы полюбившейся ему книги. Казалось, ничего не существует для него, кроме этих сухих, шуршащих страниц. Даже когда в лавку входила Жанетта, он не поднимал головы, не бросал на неё украдкой взгляда. Жаку это казалось почти невероятным. Кто из посетителей не стремился забежать сюда лишний раз, чтобы только взглянуть на красивую девушку?
13
Дидро? Дени? (1713-1784) — знаменитый французский учёный, философ, писатель. Создатель «Энциклопедии».