Оборотень. Да пусть себе говорит — все равно я делаю по-своему.
Броун. Куда он думает нас вести? Не хочет ли он опять подойти к апремонской норе?
Оборотень. Думаю, что так. Старый барон еще держится.
Броун. Лучше идти вперед и грабить. По крайней мере побывали бы в новых местах.
Оборотень. Вот и отец Жан, мы от него все узнаем.
Появляется брат Жан.
Брат Жан. Франк! Ты пойдешь осаждать Апремон. Тома прислал сказать, что Пьер щадит врага. Надо с этим покончить; нельзя оставлять несломленного врага в тылу нашего войска.
Оборотень. Негодяй Пьер! Я никогда ему не доверял.
Брат Жан. А мы пойдем на Бове. Мне сказали, что там у нас есть друзья; они только и ждут нашего прихода, чтобы прогнать гарнизон и открыть нам ворота.
Броун. На Бове! Черт возьми! Вы, отец, отлично придумали. Славный город, есть что пограбить!
Оборотень. А меня, чтоб черт поднял всех на рога, там и не будет!..
Брат Жан. Будь покоен, ты получишь свою часть добычи. А теперь поспеши осадить Апремон и поскорей дай о себе знать. Когда мы возьмем Бове, я пришлю вам на подмогу, если понадобится, тысячу человек.
Оборотень. Вы скоро обо мне услышите... Прощай, друг! (Пожимает руку Броуну и уходит.)
Броун. Прощай! Желаю удачи!
КАРТИНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Бове. Городская ратуша.
Купло, Майи, Лагюйар, Буре, старшины и горожане.
Купло. Неужели это правда?
Майи. Истинная правда, сосед.
Лагюйар. Мессир Ангеран де Буси проехал через город с остатками латников; они падали от изнеможения, некоторые из них ранены. Он оставил нам всего сотню стрелков.
Буре. Да, дела дворян плохи. Недаром мессир Ангеран, всегда такой надменный и гордый, ходил сегодня как в воду опущенный. Я встретил его на улице. Завидев меня, он притронулся к шляпе и подошел ко мне: «А, мой милый Буре! Как поживаете?» — «Хорошо, монсеньор, — всегда к вашим услугам!» — «А ваша жена? А дети?» — «Ничего, слава богу!» — «А как торгуете?» — «Не шибко. Сами изволите знать, шерсть дорожает». — «Ах, мой дорогой! — сказал он мне. — До вас, конечно, уже дошло, что кругом Апремона взбунтовались Жаки-Простаки. К ним присоединились предводители вольных отрядов. Вчера у нас была с ними схватка, и вот они послали большой отряд против нашего города, да хранит его пресвятая дева!» — «Неужели?» — спросил я. — «Да, — отвечал он, — я еду искать для вас помощи, но оставлю вам моих стрелков. Впрочем, — прибавил он, — герцог полагается на вас. Он знает своих добрых бовезцев и только ждет случая, чтобы даровать им новые привилегии». Сказав это, он сел на коня и уехал с латниками и со всем дворянством, какое только было в городе.
Купло. И это подлое мужичье осмеливается идти против нас?
Майи. Он сказал, что их много?
Лагюйар. Я знаю из достоверных источников, что все деревни восстали. С ними и английские и наваррские военачальники. Мне называли Сиварда, бежавшего из тюрьмы, д'Акунью, де Лансиньяка, барона Галá и многих других.
Буре. Когда медведь выходит из лесу, волки и лисицы бегут за ним, чтобы возле него поживиться.
Майи. Но мы здесь даром теряем время. Мятежники приближаются. Перед замком мессира Жильбера они оставили немного народу. А все остальные с главарями вольных отрядов и с монахом, который ими предводительствует, идут на Бове.
Лагюйар. Клянусь мессой, беда на носу, а у нас всего сто стрелков.
Буре. Мы можем зазвонить в большой колокол и вооружить цехи.
Купло. Вооружить цехи? Покорно благодарю! До этого мы еще, слава богу, не дошли! Черт возьми! Вооружить простонародье!
Лагюйар. Чернь нас не любит, и как только мы дадим ей в руки оружие, она станет диктовать нам условия.
Майи. Надо же на что-нибудь решиться.
Буре. Вы хотите, чтобы мужики взяли Бове?
Купло. Конечно, нет.
Буре. Так вооружим цехи, пусть защищают нас. Или дадим денег крестьянам, чтобы они оставили нас в покое. Они говорят, что враждуют только с дворянством.
Купло. Старинный буржуазный род, как, например, мой, это для них все равно, что дворянский.
Майи. И опять давай денег да денег!
Лагюйар. Не так-то легко заработать флорин. Неужели же, как только он завелся в кармане, так сейчас и отдавать его ворам?
Буре. Поступайте как знаете, но только решайте скорей.
Купло. Давайте вышлем на стены всех буржуа помельче. У них столько же причин опасаться мужиков, как и у нас. А мы останемся здесь и будем распоряжаться. Или, если хотите, поднимемся на колокольню: оттуда нам будет виднее, все ли на своих постах.