Изабелла. Не станем, однако, пренебрегать старинным обычаем ужинать. Я вижу отсюда, что кувшин для мытья рук подан.
Д'Апремон. Ты права. Пойдем ужинать.
Уходят.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Площадь в деревне Апремон. Расставлены столы.
Крестьяне сидят и пьют. Впереди за одним столом: Броун, Рено, Моран, Гайон. Броун одет простым стрелком.
Броун (стуча по столу). Вина! Вина! Умирать нам от жажды, что ли? Я король стрелков и плачу за всех.
Гайон. Честное слово, господин стрелок, для англичанина вы славный малый.
Рено. Верно, и я прощаю ему то, что он взял приз.
Броун (показывая лук). Вот это лук! Шесть футов тисового дерева без сучков, и прям, как копье, когда не натянут. Берись за тетиву правой рукой на уровне глаз, а левой сгибай самый лук, пока не останется всего три дюйма железного наконечника стрелы. И это будет такой выстрел, что о нем заговорят[28].
Моран. Да, мы видели, у вас верный глаз и твердая рука.
Броун. Еще бы, черт возьми! А вы знаете, что натянуть английский лук удается далеко не всякому, тогда как крепчайший из ваших луков сломится под английской стрелой?
Рено. Был тут прежде человек, от его лука у вас образовались бы мозоли.
Броун. Клянусь святым Георгием, мне бы очень хотелось поглядеть на такое диво!
Рено. Этого лука уже здесь нет. А если бы стрелок, которому под силу натянуть его, был тут, с нами, вам бы не выиграть так легко кубка и перевязи[29]. За ваше здоровье, приятель!
Броун. А что сталось с этим стрелком? Я готов пройти пешком двенадцать миль, чтобы поглядеть на него.
Рено. Кто знает, может, он и не так далеко.
Моран (крестится). Господь его ведает...
Броун. Где же он? Как с ним повидаться?
Рено. Повидаться? Не всякий, кто хочет, его видит.
Гайон. А бывает и так, что видит тот, кто не хочет. В этом-то и беда.
Моран. Слыхали вы про Оборотня?
Броун. Слыхал кое-что.
Моран. Ну так постарайтесь, чтоб он не повстречался с вами на дороге.
Броун. Как! Этот главарь воровской шайки так хорошо стреляет?
Гайон. Что он вор, это бы еще ничего, но говорят вам, он оборотень.
Броун. Я пошел бы взглянуть на самого дьявола, знай я только, что он стреляет лучше меня. А нет ли у него другого имени — у того, кого вы зовете Оборотнем?
Моран. Его звали Кретьеном Франком, когда он жил еще в этом мире.
Броун. Так, значит, он умер?
Моран (снова крестится). Нет, но он стал волком-оборотнем.
Броун. Что вы меня дурачите? Говорите яснее. И отчего вы так перепугались? Что такое сделал этот человек и почему вы его прозвали Оборотнем?
Моран (тихо). Постойте, пусть пройдет латник сеньора барона... Слушайте: в день святого Николая исполнится два года, как Франк — по ремеслу он был кузнецом — вернулся к себе после того, как дал лекарство лошади моего кума Анрио, и не застал дома жены. Сосед — всегда найдутся такие добрые души — сказал ему, что барон потребовал ее в замок, что она, мол, ему приглянулась; что она, жена Франка, не лучше других и ей-де лестно, что сеньор положил ее к себе в постель. Франк в ответ ни слова. Наконец возвращается она. Он стоял у горна. Видит, как она входит. «А, вот и ты!» — говорит он. «Да!» — говорит она. «Получай», — говорит он и одним ударом тяжелого молота вышибает ей мозги.
Броун. Что ж, молот — доброе оружие... Конечно, после лука.
Моран. Он разбил ей голову, как я разбил бы яйцо. Барон посадил его под замок; он хотел его повесить, но не знаю, уж то ли Франк продался черту, и тот освободил его, то ли он знал слово против замка...
Рено. А я думаю, подмастерье подбросил ему через отдушину напильник и он перепилил решетку.
Моран. Как бы то ни было, но он убежал в лес. Там старый белый волк, которого никак не мог убить отец барона, — старый волк, которому... почитай что больше двухсот лет, его все знают... — словом, этот старый белый волк поглядел на Франка, прежде чем тот его заметил[30], и Франк сейчас же обернулся волком. Он оброс шерстью и кусает всех, кто к нему подходит. А те, кто от этого не умирает, становятся, как он сам, оборотнями и нагоняют ужас на всю округу.
Гайон. Полгода назад его увидал Этьен Дюре и взбесился.
Рено. Я не думаю, чтобы он был настоящим оборотнем, но он так же опасен. Не больше двух недель назад мы нашли старого лесника Матьё, растерзанного этими дьяволами в клочья.
Моран. Днем у них еще образ человеческий, ночью же они совсем волки и ходят на четвереньках. Не дальше, как вчера, я слышал их вой.
Броун. И вы верите этим бабьим сказкам? Ваш Оборотень — просто храбрый малый, и он из мести пошел в разбойники. Лучше бы он поступил стрелком в какой-либо вольный отряд. Но для этого надо еще посмотреть, как он стреляет.