Ну, дорогой Игорь Владимирович, простите за болтовню, — и даже не поэтическую, а критическую. Это от лучших чувств к Вам и от доверия к Вам. Не сердитесь. Может быть, я и ошибаюсь.
Ваш Г. Адамович
40
Paris, 4 июля 1966
Дорогой Игорь Владимирович
Я написал Вам что-то нескладное о Ваших стихах в «Н<овом> ж<урнале>», а сейчас читал «Мосты» (давно они у меня, но до сих пор не читал!) и восхитился Вами[234]. Как хорошо, как по-своему— и все верно, т. е. в том смысле, что каждое слово найдено окончательно и чему-то отвечает. Все бы должны у Вас этому учиться, п<отому> что Вы «мэтр», хотя Бахрах тут же пишет, что Бунин этого слова не терпел[235], и правильно. Как живете вообще?
Ваш Г. Адамович
41
Paris, 31 дек<абря> 1966
Дорогой Игорь Владимирович
Спасибо за память и карточку. От души желаю Вам в новом году благополучия, здоровья и «творческих успехов», как пишут в СССР. Простите, что не написал вовремя. Что Вы не приехали летом в Ниццу, действительно было очень жаль! Но зато Вы теперь — домовладелец. Не приедете ли этим летом? Е. б. ж.[236], буду искренне рад погулять, поговорить, осмотреть достопримечательности!
О том, что вскоре выйдут мои стихи, я узнал впервые от Вас. Не совсем это верно. Филиппов[237] пока молчит, а Камкину я об этом не писал (у него должны выйти мои «Комментарии», но книгу я еще не составил). Так что «темна вода во облацех»[238]. Поживем, увидим. Как Вам понравился Евтушенко? Я ни разу не слышал его «выступлений», едва ли это хорошо, но человек он очень одаренный. Мне надоело спорить о нем с его противниками вроде Трубецкого, который осаждает меня письмами и упреками. До свидания, дорогой друг Игорь Владимирович.
До лета, — да или нет?
Ваш Г. Адамович
У меня, верно, совсем нет вкуса, п<отому> что Ваша «ужасная» карточка мне очень понравилась.
42
Paris, 1 мая 1967
Воистину Воскресе! — дорогой Игорь Владимирович. От души желаю Вам благополучия и всяческих успехов (в СССР написали бы «творческих»!). Спасибо за добрый отзыв о моих стихах в «Нов<ом> ж<урнале>». Представьте себе, я его еще не получил и Вас, значит, не прочел. В Париже он давно получен, вероятно, произошло какое-то недоразумение. Подожду еще дня три и напишу Гулю.
Очень жаль, что Вы не собираетесь в этом году в Европу, предпочтя стать домовладельцем! Погуляли бы в Ницце, поговорили бы «обо всем и ни о чем». Алданов спрашивал: «будет ли 21-й век?»[239], — я всегда не уверен: «будет ли следующий год?» — и поэтому мне жаль, когда, например, встреча с Вами откладывается.
Всего доброго. Спасибо за память.
Ваш Г. Адамович
43
4, avenue Emilie chez M-mе Heyligers 06 Nice
18 авг<уста> 1967
Я в Ницце приблизительно до 10 сент<ября>.
Но писать можно и в Париж.
Дорогой Игорь Владимирович
Получил вчера письмо (от 9 авг<уста>) будто бы «вдогонку толстому письму»… Но этого «толстого» не получил![240] Объяснение, м. б., в том, что Вы пишете на 8, rue Fred<eric> Bastiat? А номер моего дома не 8, а 7. Однако обычно письма с легкой ошибкой в адресе доходят.
Что мне сказать Вам о трех присланных стихотворениях? («Да, недужится…»[241] и др.). Вы теперь — самый тонкий, самый искусный мастер в нашей поэзии. У вас необычайная, тончайшая, какая-то безошибочная словесная находчивость, — чего нет ни у кого. Я читаю и завидую (по Гумилеву, чувство неизбежное и ничуть не низменное). Но, завидуя, прельщаясь (например — «В Погребалию плыву…»[242]), чуть-чуть все-таки удивляюсь. Вы, конечно, правы в Ваших чувствах и опытах. Без них нельзя ни жить, ни писать. Но, очевидно, я уже не хочу ни жить, ни писать: единственно, чем могу объяснить свое удивление.
Дорогой Игорь Владимирович, надо бы об этом поговорить не в письме, а в Ницце, гуляя над морем, — т. е. это разговор, в котором все само собой сошлось бы и разошлось. Не думайте только, что мое «удивление» хоть сколько-нибудь умаляет мое восхищение. Одно относится к литературе (восхищение), другое — скорей к жизни, ибо что есть истина?
О «Хвале»[243] Вы, конечно, правы. Но об этом тоже надо бы — в Ницце, над морем.
До свидания. Я послал Вам «Единство» (стихи) довольно давно, air mail, а сегодня послал «Комментарии», но обыкновенной почтой. Это — издание Камкина, только что вышедшее.
Пахмус[244] у меня была три раза. Ничего, она довольно мила — и не очень надоедлива. А понимает ли она что-нибудь в Гиппиус и вообще, я так и не уловил.
Как все у Вас, здоровье, труды и прочее? «Над чем изволите работать?» — как спрашивал Алданов?
Ваш Г. Адамович
44
<конец декабря 1967 г.>[245]
Дорогой Игорь Владимирович, шлю самые искренние пожелания к Празднику и Новому году. Спасибо большое за карточку. Вопреки Вашим предположениям, я Вас не забываю (никогда), а если не ответил на письмо, в частности на большое письмо о стихах, то потому, что был заморочен всяческой житейской чепухой. А читал «с удовольствием», как бедный Николай II, и с благодарностью. Как Вы живете, что делаете? Здесь мало нового, кроме смерти Злобина[246] и тяжкой болезни Мамченко[247]. Все понемногу исчезают.
До свидания, дорогой Игорь Владимирович.
Ваш Адамович
45
Paris 8е
7, rue Fred<eric> Bastiat
18 марта 1968
Дорогой Игорь Владимирович
Получил вчера Ваше письмо. Спасибо. Адрес Кантора — 14, rue Nungesser et Coli, Paris 16е. Зовут его — Михаил Львович. Напишите ему непременно. Он очень болен, стар (84 года) — и это удивительный человек,
редчайшей скромности. По-моему, в стихах его именно чувствуется «человек», если даже большого таланта в них нет (но есть своеобразное умение, — правда?).
Мне очень жаль, что Вы не исполнили намерение, — о котором я не подозревал, — написать что-то о моих «Комментариях». Надеюсь, Вы меня достаточно знаете, чтобы говорить, что я не хочу «еще одной статьи». Были статьи Ульянова[248] и Корякова[249], обе лестные, но в обеих все — мимо, в особенности у Ульянова. Вы — другое дело, и сами это знаете.
237
Филиппов Борис (наст, имя и фам. Борис Андреевич Филистинский; 1905–1991) — литературовед, критик, публицист. В 1936 г. окончил Ленинградский вечерний институт промышленного строительства, в том же году арестован, в 1941 г. освободился, жил в Новгороде. В 1944 г. с оккупированной территории уехал в Латвию, затем в Германию. С 1950 г. в США, сотрудник радиостанции «Голос Америки», преподаватель русской литературы в американских университетах.
239
Адамович неточно цитирует «Диалог о тресте мозгов» из «Ульмской ночи». У Алданова: «Вы совершенно уверены, что 21-е столетие будет?» (Алданов М.Ульмская ночь. Нью-Йорк, 1953. С. 234).
240
На это письмо сохранился ответ Чиннова от 14–17 сентября 1967 г.: «Дорогой Георгий Викторович, Спасибо, прежде всего, что написали — но как же это, Боже мой, пропало толстеннейшее мое письмо, отклик на “Единство”! Оно было размером в статью — и оттого, должно быть (или предчувствуя нерадивость французских почтальонов?), я снял с него Xerox для Юры-Одуванчика — и вот Xerox пригодился, шлю его Вам. Видите, сколько я исписал бумаги! И по-прежнему думаю, что книга “томов премногих тяжелей”, прекрасная, несмотря на отрицаемого мною “розового идола’ — и что она очень долго будет жить на свете, в сознании хотя бы тех “русских мальчиков”, которые придут за Бродским, за Евтушенко.
А “Комментарии” пришли позавчера — и как я им обрадовался! Некоторые фразы наизусть — и заметил кое-какие переделки, новые варианты. Читал, понятно, с жадностью и волнуясь целый день. Правда, у Вас хватило бы статей и на 3 книги такого размера, но уже и то слава Богу, что вышла хоть одна. Если попадет (надеюсь) в Россию, то поразит, увлечет, глубоко заденет многих.
Спасибо очень большое, что прислали. Сколько в ней замечательного, удивительного! И какая внутренняя цельность, единство. А отдельное спасибо — за то, что есть в этой книге несколько строк обо мне. Так это порадовало. Я как раз в большой, большой мерлихлюндии — из-за одиночества, “оторванности”, из-за того что не удается съездить в Европу и т. д. И это упоминание так поддержало, “подняло дух”.
Еще раз — прекрасные книги, обе. Хочется Вам за них низко поклониться — простите повышенный тон этого выражения. А что пишете в письме о моих последних стихах — то, вероятно, “критика правильная”. Но в моем стремлении к новизне есть какая-то суетливость, получается нарочито: отсюда Ваше "удивление”— зачем это Чиннов выражается так по-особенному?
Не забывайте этого Вашего Чиннова
P.S. 17 сент<ября>
Читаю и перечитываю “Комментарии” и все больше и больше восхищаюсь, все больше “вхожу в какие-то личные отношения” с книгой. Это — одна из немногих, достойных стать настольными…
Все-таки к одной фразе Вашей мысленно делаю добавление — увы, не очень глубокомысленное, его сделает всякий: к трем гениям интонации добавляю, конечно, Достоевского. И Гоголя. И Розанова.
А теперь о совершенной мелочи: о Вашей нелюбви к “ье”, отчего пишете Василиевич и Афанасиевич, а главное — “искажаете” цитаты: бронзы многопудье у М<аяковского>. И у Пушкина тоже ье меняете на ие. Почему? Почему?
А что за книга “О книгах и авторах”? Скрипты для радио? Но и тогда собираюсь выписать. Делаете ли что-нибудь для “Золотой (?) книги русск<ой> эмиграции”? Статью о поэзии? Как хотел бы Вас повидать. Авось удастся выбраться через год, доехать до l’autre patrie <другой родины. — фр.> русской интеллигенции. Прекрасно объяснили Вы все о (парижской) ноте. Предельная отчетливость. Но надо бы — “Комментарии II”!
Ваш Ч.» (НИОР РГБ. Ф. 754. К.4.Ед.хр. 15.Л. 15–17).
241
Стихотворение Чиннова «Да, недужится, неможется…» впервые было опубликовано в «Новом журнале» (1967. № 89. С. 80).
243
В несохранившемся письме Чиннов высказал Адамовичу свое мнение о третьей книге стихов Иваска «Хвала» (Вашингтон: Victor Kamkin, Inc., 1967).
244
Пахмус (Pachmuss) Темира Андреевна (1927–2007) — автор многочисленных работ о З.Н. Гиппиус и публикатор материалов из ее архива, в частности писем Гиппиус к Адамовичу: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Munchen: Wilhelm Fink Verl., 1972. P. 332–447; Из архива Зинаиды Николаевны Гиппиус// Russian Language Journal. 1984. Vol. 38. № 131. P. 174–181. См. также рецензию Адамовича на книгу Пахмус «Zinaida Hippius: An Intellectual Profile» (Новый журнал. 1971. № 104. С. 292–295).
246
Владимир Ананьевич Злобин (1894–1967) скончался 9 декабря в лечебнице для душевнобольных.
247
Виктор Андреевич Мамченко (1901–1982) в 1967 г. перенес инсульт и оставшиеся 15 лет своей жизни провел в парализованном состоянии.
248
Н.И. Ульянов охарактеризовал «Комментарии» «как одну из самых интересных книг последнего времени, как настоящую золотую кладовую литературных открытий и наблюдений, где рассыпаны блестящие мысли и образцы тонкого вкуса. Прошедший мимо нее рискует остаться провинциалом в вопросах литературы» (Ульянов Н. О сути // Новый журнал. 1967. № 89. С. 67–78.).
249
Коряков Михаил Михайлович (1911–1977) — капитан советской армии, член советской военной миссии, невозвращенец (1946), литератор, мемуарист, сотрудник «Нового журнала», «Мостов» и «Нового русского слова». Рецензия Корякова на «Комментарии», опубликованная в «Новом русском слове», осталась нам недоступной в силу почти полного отсутствия в России комплектов газеты за 1960-е гг.