– Я тебе не дочь.
– Ты – дитя моей любимой жены. Кто же ты мне, если не дочь?
– Где же ты был, отец, когда твоя любимая жена умирала в одиночестве? – подыграла Жулдыз.
– Даже хан не может быть в нескольких местах одновременно… Ты, верно, знаешь, зачем ты здесь?
– Знаю…
– Каракшы – это ты?
Она просто кивнула. Врать не хотелось, да она и не умела, не в пример анде.
Хан снял со своего золотого пояса ножны и резко обнажил кинжал.
– Если бы ты только нападала на мои караваны, я бы расправился с тобой без шума. Но однажды за тобой погнался отряд моих людей. Ты знаешь, чей это кинжал?
Хан поиграл обнаженным клинком. Луч света, падающий из решетки сверху, ползал по отточенному серебристому лезвию.
– Совсем недавно этот кинжал висел у моего сына, моей крови. Тот отряд возглавил он…
Хан вразвалочку подошел к ней. Каракшы не сомневалась, что он убьет ее. Она на мгновение прикрыла веки, когда отраженный от кинжала свет упал ей в глаза.
– Много лет назад ты украла мою дочь. А теперь отняла и сына.
Открыв глаза, она успела заметить мелькнувший перед ней клинок. Острие вонзилось в каменную стену, едва миновав ее уха. Задрожала рукоять. Жулдыз спокойно дернула обнаженной головой, высвобождая волосы из-под лезвия. Проводив взглядом несколько остриженных волосков, она сказала:
– Жизнь за жизнь – таков закон. Я перед тобой.
Глаза хана вдруг озарились, как лесная чаща, гибнущая в пожаре.
– Тебя мало.
Узкие губы скривились в злой усмешке, и по спине Жулдыз пробежал холодок. Она знала этот оскал, это знание шло из далекого детства.
– Да и к тому же, убить тебя, я знаю, было бы для тебя подарком. Ты забрала у меня самого дорогого человека. Почему я не могу сделать то же самое с тобой?
Жулдыз примерила на себя каменную маску и холодно ответила:
– Отчего же, можешь. Это труда не составит, ты знаешь его – он меня сюда и притащил.
– Предатель? Я говорю не про него.
Теперь она окончательно убедилась, о ком он говорит.
– Толкын, твоя сестра и моя дочь, здесь. Прибыла как раз после тебя. Я люблю собирать вокруг себя семью.
Перед глазами самовольно предстала сестренка. Маленькая, хрупкая, всегда веселая. И рядом с ней воин хана… Ледяной ужас словно ошпарил ей грудь. От боли сковало все тело. Внутри будто что-то оборвалось. Она повалилась на колени, ткнулась лицом в пол. Страх она скрывала еще хуже, чем ложь.
– Я молю… Отпусти девочку.
Она сама не узнала свой голос – так хрипло, с такой ненавистью, обжигающей горло, прозвучали эти слова. Он мог врать, конечно. Но не просто так он произнес ее имя – показал, что, пока он жив, он достанет ее хоть из-под земли. Во власти хана найти девочку.
Он подцепил носком сапога ее подбородок, заставил взглянуть на себя.
– Если бы я мог вернуть сына мольбой…
Хан отвернулся и размеренно направился к выходу.
– Трус! – отчаянно крикнула Жулдыз.
Хан остановился. Каракшы начала медленно подниматься.
– Легко убить юную девочку. А попробуй убить меня.
Когда хан повернулся к ней, она уже стояла во весь рост, распрямив плечи.
– Полагаешь, это так уж сложно?
– В нечестной борьбе – разумеется, нет. А честно – как знать?..
Он долго молчал. Потом ответил:
– Хорошо. Победишь вставшего против тебя палуана, отпущу Толкын. А проиграешь…
Страшный договор. Но что ей еще оставалось? Хоть отсрочить, а там, может, устроится как-нибудь…
– Договорились.
Хан махнул своим телохранителям.
– Выволакивайте ее отсюда.
Глава VIII
В дом вернулся тот человек. Пока его не было, Толкын успела облазить весь дом в поисках щели, через которую она смогла бы выбраться. Но ничего не нашла. Пришлось ждать, а ожидание в такой ситуации было невыносимо. Она сидела, обняв свои колени и представляя, что будет дальше. Она никогда не боялась похищения, а вот теперь… Одно она знала точно – терпеть она не станет. У нее нет сестринской силы, нет и братского быстрого соображения, но гордость и у нее найдется.
И вот теперь он вернулся. Веселый молодой, но уже обрюзгший, парень. Толкын тянуло к улыбающимся людям, но к этому воину она не испытывала ничего, кроме отвращения. Что-то такое было в самом его облике – может, как-то хитро, льстиво прижмуренные глаза и неестественная, натянутая улыбка.
– Все, я выиграл тебя у других. Теперь ты моя жена. А что, разве плохо?
– Мало хорошего, – спокойно откликнулась Толкын. – А ты сам-то не боишься? Вдруг я из знатного рода, и моя семья придет мстить?
– Это ты угадала, род у тебя знатный. Ты, кажется, не знаешь, что твой отец – хан?
Жулдыз никогда ей этого не говорила.