Жгучая боль растеклась по телу, из глаз брызнули слезы. У нее вырвался ужасающий сдавленный крик… Но мысль о Толкын была невыносимее любой боли.
Из последних сил Жулдыз обхватила шею джигита руками, бросила на землю. Не ожидавший этого, палуан рухнул. Она поставила колено на его позвонки. Ликующая, свистящая толпа резко затихла. Перекрестила взгляды с ханом. Снова тот же хруст костей. Борец обмяк. Жулдыз отпустила его, выпрямилась. Тяжело дыша, она закрыла глаза и свалилась без сил.
Только ближний заметил бы свирепую искру во взоре хана. Он будто бы пренебрежительно махнул своим телохранителям. Один из них потащил Жулдыз за ноги назад в зиндан.
– Что теперь, мой повелитель-хан? – нетерпеливо спросил его советник.
– Тот посол, который принес ее сюда, еще здесь?
– Да, величайший. Ошивается где-то здесь.
– Хорошо. Как эта проснется – если проснется – стравите их вместе. Раз она такой хороший борец, поглядим, сколько еще боев она продержится.
– А если откажется?
– Обоих вбейте в колодки. И девке ничего не говорите.
Глава IX
Саткын открыл дверь дома, который ему назвал тот человек. Никто не помешал ему пройти, и он насторожился. В дома царила звенящая тишина, такая, что Саткын мог слышать свое учащенное дыхание. Равное двум дойкам кобылы время назад у него почему-то скрутило грудь и живот. Он согнулся, стиснув зубы, чтобы не застонать. Неужели подхватил какую-то болезнь? Саткын никогда не был очень суеверен, но сейчас нельзя было не подумать на небесную волю. Неужели все из-за его преступления? Но эти мысли он от себя отпустил, тем более что приступ больше не повторялся. Хотя боль будто бы все еще беспокоила его.
Наконец, за очередной дверью он увидел Толкун. Перед ней лежал тот самый воин, которого он пытал утром. Нетрудно было все понять.
Подняв голову, сестренка выдохнула и подбежала к нему. Саткын крепко прижал ее к себе, словно пытаясь забрать ее страх себе. Спрятав личико у него на груди, Толкун навзрыд зарыдала. После всей этой лжи и подлости простота сестренки послужила ему лекарством. За годы своей службы он повидал столько обмана. Говоря одно, ханы, манапы и султаны имели в виду другое. Угрожали, пугали, расставляли сети. Кто-то верил и попадался, кто-то – нет. И горьких вестей, порой опять лживых, он принес побольше радостных. Перед ним, простым туленгутом, ломались люди, но не показывали виду. Сколько раз сжимались яростно кулаки, взмывались вверх от бессилия, не счесть.
Он провел рукой по ее растрепанным косам и прошептал:
– Все хорошо теперь, не плачь, балапанчик… Ты молодец.
– Он пошел ко мне… Я ничего больше не могла сделать.
– Ты все сделала правильно. Пойдем отсюда.
Но Толкун не сдвинулась с места.
– Где Жулдыз, ага? Она… жива?
– Жива, конечно. – На первый вопрос он не ответил. – С чего ты взяла, что с ней что-то случилось?
– Он сказал. Он еще сказал, что ты предал ее, но я не поверила… Саткын-ага? Почему ты молчишь?..
Что он мог сказать? Солгать и ей тоже? Врать, глядя в вечно злой прищур анды, было легко. А смотреть в широко распахнутые, глубокие, как озеро Кыпчак, глядящие с такой надеждой глаза Толкун он не мог.
Она оттолкнула его. Не сильно, но такая обида там была… Толкун больше не плакала.
– Как ты мог? Ты же поклялся…
– Мне пришлось, Толкун. Я потом все расскажу. А пока пойдем.
– Без Жулдыз я никуда не пойду.
– Но, Толкун, она – разбойник, она грабила караваны…
– Она – моя сестра.
– И что ты хочешь от меня? Чтобы я вырвал ее из рук твоего отца?
– Я ничего не хочу. Я хочу, чтобы ты ушел, ага…
Упрямая, как сестра. Саткын мог, конечно, вынести ее силой, но после этого она точно его не простит, учудит какую-нибудь глупость.
– Толкун, я прошу тебя… Пойдем, – умолял он. – Там Азат…
Пусть он и заметил, как метнулись ее глаза, она только покачала головой. Когда карындаш попыталась пройти мимо, он поймал ее за руку.
– Ты куда?
– За сестрой.
– И как ты к ней пройдешь? Она в зиндане, ее охраняют.
– Чему суждено случится, то и случится.
– Ты никуда не пойдешь!
Толкун спокойно посмотрела на него, прищурила глаза. Невольно Саткын ужаснулся – точь в точь!..
– Странный ты, ага. То гонишь меня, то не пускаешь.
– Если ты выйдешь из этого дома, то только со мной.
– Кто меня удержит? Ты, Саткын-ага?
Она вытащила тонкие пальцы из его руки. Он знал, что она пойдет. И, наверное, погибнет…