Он ничего не ответил. Знал, что это правда. Мягкий полумрак юрты отяжелел, камнем повис на них. Не глядя на него, не выдержав раздирающей тоски, Жулдыз села рядом.
– Ты сможешь забыть? – почти шепотом спросил анда.
Степняки отходчивые. Многие батыры начинали крепко дружить после ссоры. Но сейчас не то.
– Нет, анда. Раз наступивший на змею поостережется лезть в гору.
– Я – змея? – с горечью произнес Саткын.
Жулдыз запустила пальцы в волосы.
– Ты подрезал хвосты коням, анда, не я.
Обкорнать лошадям хвосты у кочевников значило закончить дружбу. Саткын знал это.
– Если так, зачем спасла меня? – он приподнялся, сдвинул брови, на переносице легла борозда.
– Я тебе уже говорила.
– Я всерьез.
Помедлив, она просто ответила:
– Я клялась, брат.
Не оборачиваясь, она встала.
– Прощай.
– Прощай, анда.
Когда полог за ней вновь закрыл проход, Саткын закрыл лицо руками.
На опушке Жулдыз вскочила на прискакавшую Буркит. Жуас закрывался от поднимающегося ветра.
– Спасибо за все.
– Мы еще увидимся. – Улыбнувшись, пообещал Жуас.
Она гикнула и лошадь понесла ее к сестре.
Эпилог
Лужи после растаявшего снега похлюпывали под сапогами. Сквозь слой разрыхлевшего льда прорвались цветы и травы, на редких деревьях проклюнулись почки. Безмятежное чириканье возвещало о том, что птицы вернулись. Буранная зима наконец истощилась, уступила весне.
В ауле таулыков праздновали Наурыз. Уставшие после заморозок люди обрадовались празднику, устроили игры. Палуаны с победными возгласами валили своих противников, всадники гикали, сбивая тымаки. Скачущие на байге лошади с топотом проносились мимо. Молодые влюбленные поставили качели алтыбакан.
Одна пара устроила свадьбу. Вокруг дастархана расселись гости, уплетая угощения и иногда взрываясь хохотом. Рядом бегали малыши, играли в “Аксерек пен коксерек”. А во главе сидели поправившийся Саткын и его невеста Карлыгаш.
Вчера от него Толкын пришло приглашение. Понимая, как это важно для нее, старшая сестра не стала ей запрещать. Да разве ей запретишь? Азат домой не рвался. И понятно, почему – отец и брат вряд ли простили его. А одну сестренку отпустить не решилась, пришлось поехать с ней.
Жулдыз издалека поглядывала за Толкын, сидящей рядом с братом. Анда Саткын ласково приобнял Толкын, говоря ей что-то. Ее келин Карлыгаш-Чабалекей была красивой миниатюрной девушкой. Из-под высокой саукеле на бледный лоб падали черные локоны. Но для Жулдыз важнее было то, с какой любовью она смотрела на Саткына. Сам анда выглядел по-настоящему счастливым, и Жулдыз искренне радовалась за него.
Толкын не стала сидеть до конца торжества. От Жулдыз не укрылось, как Саткын уговаривал ее остаться. Но сестренка лишь обняла его, и пошла к сестре. Жулдыз вспомнила, как они встретились тогда с Толкын.
Буркит тогда сама привела ее к сестренке. Когда их очертания наконец появились в поле зрения, она спрыгнула на землю и пошла навстречу. Толкын осеклась и остановилась на полпути, когда сестра обняла ее, отпуская свой страх за нее. Жулдыз почувствовала, как синлим ткнулась ей лицом в плечо и тихо заплакала.
– Что с тобой случилось? – с тревогой спросила Толкын, отстранившись.
– Неважно, это позади. – Ее голос сорвался. – Наконец я это поняла…
– Где Саткын-ага?
– Он жив, не бойся. Но он ранен, и я оставила его у друзей.
Тягостное молчание повисло между ними, только гудел зимний ветер.
– Послушай, Толкын, – наконец решилась Жулдыз. – Ты, наверно, все знаешь…
– Знаю.
– Ты простишь меня?
По своему обыкновению Жулдыз ничего не объясняла. Ни то, почему она не сказала ей про грабеж, ни то, почему умолчала про ее отца. Толкын все поняла и так.
– Ты бросила меня. Снова.
– Я не могла рисковать тобой, Толкын.
– Но собой же ты рискуешь! Почему я дороже тебя?
Жулдыз засмеялась.
– Потому что ты – все, что останется после меня. Ты, Буркит, да может Саткын. Пока вы целы, мне умирать не жалко.
Этот разговор вспомнила Жулдыз, когда Толкын, как всегда припевая, подошла к ней.
– Поехали домой?
Она кивнула. Толкын села на коня Азата и они тронулись прочь.
– Про что вы говорили?
– Он спросил, где мы теперь живем.
В начале зимы они заехали к таулыкам, бесшумно собрали юрту и уехали. Теперь они – Толкын, Азат и Жулдыз – пока жили отдельно.
– И что ты ответила?
– Сказала, что сами по себе.
Жулдыз задумалась.