– Я же тебе говорила, ты можешь брать у них все. За что я доху отдала?
– Ты у них ничего не берешь, – упрямо стояла на своем Толкын.
– Так мне от них ничего и не надо. Я уже взрослая, сама могу за себя постоять, что надо – самой достать.
– Я тоже.
– Повзрослеть всегда успеешь, так что не торопись – пожалеешь. А теперь залазь, если хочешь проехаться.
Толкын с готовностью подпрыгнула, налегла телом на спину Буркит. Жулдыз поддержала ее за ноги, помогла вскарабкаться. Девочка откинула косу назад, гордо улыбнулась, глядя на сестру сверху вниз. Жулдыз невольно восхитилась. Красавица, не похожа на нее. Ну, это понятно. Отцы-то у них разные. Густые, черные волосы доставали до колен, смуглая кожа не тронута работой и палящим солнцем. Большие темные глаза, загнутые вверх ресницы, стрельчатые брови, вздернутый нос, полные губы несли в себе что-то нежное, доброе, улыбчивое. Сама тонкая, гибкая, как стрела. Очень похожа на мать в молодости. Жулдыз часто забывалась, глядя на сестренку. Хотелось, как в детстве, ткнуться ей лицом в плечо, вдохнуть дорогой мамин запах, намотать мягкие локоны на палец и смотреть, как они закудрявятся. Но потом просвечивало в ее чертах что-то чужое и виделся мужчина, высокий, грузный, красномордый. Внутри все съеживалось, и Жулдыз невольно отводила глаза, ругая себя.
Толкын слегка толкнула лошадь пятками в бока. Буркит резво понеслась вдаль. Ветер играл концами кос девочки. Лошадь все ускоряла бег, приподняв хвост от возбуждения, чувствуя нового седока и его ласковую руку у себя на шее. Развевающаяся грива закрыла от Жулдыз лицо сестры, но она чувствовала, что все хорошо. Сделав круг, не сбавляя темпа, Буркит со всадником, всхрапывая и поднимая пыль, остановилась рядом с ней. Сестренка, раскрасневшаяся от ветра, улыбалась.
– Каково?
– Здорово! – Толкын пустила лошадь идти рядом с сестрой.
– Понимаешь теперь? Нигде больше нет этой… воли, – Жулдыз прикрыла глаза, на мгновение забыв о Толкын. – Не могу я променять это на жизнь в ауле рядом с людьми, которые меня ненавидят. Понимаешь? – снова спросила она, с мольбой заглядывая сестренке в глаза.
– Я всегда это понимала. Разве я когда-нибудь сказала тебе хоть слово?
Веселая искра исчезла с лица Толкын, она задумчиво прищурила глаза. И правда, не сказала. Может, знает, что если бы не она, Жулдыз бы этот аул больше и не увидела. Ее сестре стало совестно. Жулдыз почувствовала напряжение, с которым Толкын оглядывалась вокруг.
– Ты же помнишь, что кроме нас тут никого нет, верно?
– Да…
Девочка неохотно уперла взгляд в холку Буркит.
– Я тебе уже говорила, и повторю сейчас – я в ту ночь никого не видела. Тебе привиделось.
– Может быть.
Жулдыз поняла, что не рассеяла страх сестренки. Несколько лет назад Толкын призналась ей, что ее мучает воспоминание о каком-то степном духе. Единственное, что она, тогда еще младенец, запомнила из побега из аула туткынов. Но Жулдыз готова была поклясться, что никого тогда не видела. Да и не до духов ей тогда было. Если бы и встретился один – все лучше, чем туткынский воин. Не будь этого страха, Жулдыз бы давно откочевала от таулыков, стала жить отдельно.
– Толкын, мы с Саткыном уезжаем.
– Что? – Толкын придержала лошадь, уставилась на сестру.
– Утром мы уедем.
– Но вы же только вернулись!
– Появились срочные дела, надо ехать. Эй, это же не ради меня!
Толкын, не найдя, что сказать, обиженно поджала губы и надула щеки. Жулдыз невольно улыбнулась. Как раньше, когда она была совсем маленькой.
– Мы вернемся, когда первый снег выпадет. Обещаю.
Толкын молчала.
– Я тебе привезу серьги, красивые-красивые. Хочешь? – примирительно спросила Жулдыз, тыкая Толкын в спину, которой она к ней повернулась.
– Не нужны они мне.
– Как не нужны?! – Жулдыз всплеснула руками. – А что же на тебя Азат наденет перед свадьбой, а?
– Как… С чего ты это взяла? – сестренка отпихнула Жулдыз от себя. – Нужен он мне, как кобыле рога.
Толкын отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Как-то в детстве Жулдыз раскрыла сестренке “великий секрет” того, как она узнает, когда та врет – Толкын не может солгать, не улыбнувшись. С тех пор сестренка, скрывая свои бесконечные пакости от сестры, неизменно прятала лицо.
– Только будь осторожна.
– Почему это? Ты когда-нибудь влюблялась, Жулдыз?
– Влюблялась. Хороший был парень. Правда, он ушел на войну и там умер.
– Не смешно, Жулдыз.
– Разве я смеюсь? Наоборот. Жалко мальчика. Слушай, Толкын, что я тебе скажу. Ты часто спрашивала про наших родителей, но я тебе не отвечала. Раз так, отвечу сейчас. Наша мать родилась и жила среди тиреков, пока ее не приехал сватать мой отец. Когда родилась я, у него появились другие жены, и скоро он забыл про нашу мать. Потом на далаборитов напали туткыны. Муж нашей матери не встал на нашу защиту… Мать попала в плен. Ее отдали твоему отцу, как трофей.