— Нет, я лягу, — говорит Егупов. — Устал.
— А, ну ладно, — говорит Валентина Андревна. — Спокойной ночи.
Она в каком-то широком платье и в ночных шлепанцах. Егупов закрывает дверь, слыша, как она шаркает ими по коридору. Он ставит лампу на стол, подкручивает ее, чтобы не коптила, достает из своего чемоданчика в шкафу блокнот и начинает писать в нем. Витя Катков не выходит у Егупова из головы. А вдруг это не собака — философское животное, как считал Платон, а ребенок. От этого сумасшедшего вывода Егупов пропотевает. Он быстро строчит в своем блокноте. Ложится заполночь и во сне всю ночь идет куда-то под несмолкаемым дождем, что ест ему глаза, как пот.
Наутро и впрямь идет дождь. Валентина Андревна встречает его, одетая в дождевик, в огромных резиновых сапогах, залепленных грязью. Егупов спрашивает ее, как спалось, и Валентина Андревна отвечает:
— А я и не ложилась.
Стаскивает с себя дождевик, Булдурген приносит ей что-то горячее в кружке, Валентина Андревна говорит:
— Мы с Булдургеном так и не ложились, правда, Булдурген?
Булдурген кивает, что-то бормочет.
— Ну да, — громко подтверждает Валентина Андревна и с торжествующим видом поворачивается к Егупову:
— Можете доложить в министерстве — все пойманы. — Дети, которые скрывались в лесу, — отвечает Валентина Андревна на егуповский молчаливый вопрос, добавляет: — И Катков тоже.
— Вы мне его покажете? — спрашивает Егупов, стараясь не выдать своего волнения.
Валентина Андревна довольно смеется.
— Конечно, дорогой Станислав Петрович, — говорит Валентина Андревна.
Егупов смотрит на часы.
— В десять поезд, — говорит Егупов. — Мы успеем?
Валентина Андревна удивлена.
— А, — осторожно начинает Валентина Андревна, — вы разве не посмотрите нашу отчетность. Все инспектора смотрят нашу отчетность. Она у нас в порядке, — торопливо присовокупляет Валентина Андревна.
— Я в этом уверен, — говорит Егупов.
— И участок не осмотрите? — спрашивает Валентина Андревна.
— Местность у вас очень красивая, — задумчиво говорит Егупов. — Остался бы отдохнуть. Да дела зовут.
Они выходят в парк и идут к воротам. Накрапывает. Земля мокрая. Воздух пахнет грибами.
— А где дети? — задает Егупов вопрос.
— Дети в палате, — ровно отвечает Валентина Андревна. — Карантин.
Они идут по дороге. Дорога набухла от дождя, и ей даже мысль не приходит поиграть с ними. Кажется, ей мечтается сейчас о солдатских батальонах, как тогда, сорок лет назад, доброй поступи тяжелых сапог, которые бы выжали из нее эту бременящую влагу, гусеницах танков. Дорога ушла в свои мысли и не замечает Валентину Андревну, не замечает Егупова.
— Когда нам спустят новую инструкцию? — спрашивает Валентина Андревна. — А то мы все работаем по старой. Если у них есть душа…
На это Егупову есть что ответить.
— Своевременно, — произносит Егупов магическое слово. — Своевременно, дорогая Валентина Андревна.
Вот они выходят на тропинку, ведущую к поляне, и тут Егупов останавливается. По обеим сторонам тропы висят на деревьях большие коконы, сплетенные из тугих паутинных нитей. Их около десяти, и в каждом видно детское лицо, где — печальное, где — с улыбкой. Коконы перекликаются между собой звонкими детскими голосами, некоторые даже поют песенки. Валентина Андревна с улыбкой наблюдает за Егуповым.
— Это в качестве наказания, — объясняет Валентина Андревна. — Скоро придет Булдурген, снимет их.
Детские глаза с высоты тоже с любопытством смотрят на Егупова. И вдруг он замечает, что все лица стали гримасами — ноздри раздуваются, глаза смеются, рты крепко сжаты, но давятся смехом. Егупов изумленно застывает. Наконец-то он видит то, чего так долго искал. Кто-то за его спиной прыскает, и с одного из деревьев чей-то изменившийся голос бросает:
— Косой!
Раздается дружный смех. Дети громко хохочут, некоторые даже раскачиваются в своих коконах. Под каскадами этого смеха, как под душем, Егупов что-то строчит в своем блокноте.
— Озорники, — с улыбкой говорит Валентина Андревна и обращается к Егупову: — Пойдемте, Станислав Петрович.
Они выходят на полянку. Прежде чем скрыться в дыре среди паутины, Егупов оборачивается. Он видит стоящую на полянке женщину, машущую ему на прощание. Лицо женщины мягкое, доброе.
— Я еще приеду, — взволнованно говорит Егупов и слышит, как Валентина Андревна отвечает ему:
— Мы всегда рады вас видеть, господин инспектор!
Испол
Е.П.