Эмоции забивают моё горло, слёзы жгут глаза. Я выдыхаю, мои щеки раздуваются, когда я пытаюсь стряхнуть печаль.
В глубине души я знаю, что это то, что я должен сделать.
Поэтому я выключаю машину, открываю дверь и иду в номер мотеля, чтобы увидеть Сета.
Так, как я всегда делал.
35. ЭВЕЛИН
Я стояла в коттедже около двух минут, глядя на то место, где был Брейден, прежде чем он выбежал. А потом я сорвалась с места и побежала за ним, готовая потребовать, чтобы он посмотрел мне в лицо и рассказал о своих чувствах. Потому что он не имеет права так поступать. Он не имеет права заставлять меня чувствовать так сильно, а потом просто уходить, как будто Зик важнее меня.
Выходя из парадной двери, я сталкиваюсь с Дороти. Она что-то говорит, но если я заговорю с ней, то убью её, и я хочу, чтобы это было больно, поэтому я отпихиваю её в сторону и пробегаю мимо, надеясь, что ещё не слишком поздно, чтобы поймать Брейдена.
Когда я возвращаюсь в поместье, я вижу его в машине, готовящегося к отъезду. У меня защемило в груди, потому что если он разговаривал с Зиком, то зачем ему уезжать? Поэтому я прыгаю в свой Range Rover и следую за ним, потому что я собираюсь заставить его встретиться со мной лицом к лицу, хочет он этого или нет.
Он едет по соседним улицам, пока мы не попадаем в центр города, затем едет дальше, и в конце концов я понимаю, что он направляется в сторону Кинлэнд Хайтс.
Неужели он живет здесь?
Когда он заезжает в мотель, я объезжаю его с другой стороны, паркуюсь достаточно далеко, чтобы он не увидел. Меня передергивает от того, что я не знаю, зачем он здесь, но я не хочу торопиться и требовать ответов. Я просто хочу посидеть и посмотреть, что, черт возьми, он сделает.
Оказывается, он ничего не делает.
Он сидит. И сидит. И сидит.
Чем дольше он сидит, тем больше беспокойства поднимается в моей груди, потому что нет никакой веской причины, почему кто-то должен находиться в самой опасной части Кинлэнда и вести себя как тень.
На улице темнеет, и мои глаза начинают опускаться, усталость пробивается сквозь мои кости. Но вот, наконец, он выходит из машины. Я вздрагиваю, мое сердце замирает, когда по венам течет кровь тревоги.
Я хватаю свой пистолет из бардачка, когда вижу, как он скрывается за углом здания, и снова следую за ним, стараясь идти медленно и легко, чтобы мои шаги не раздавались в темноте ночи.
Прокравшись вдоль дверей мотеля, я упираюсь в край стены и заглядываю за угол.
Он стоит у последней двери, стучит три раза и проводит рукой по своим вьющимся каштановым волосам.
Он с кем-то встречается? Если он встречается с проституткой, думаю, меня стошнит.
Кто-то отвечает, и я чувствую легкий вздох облегчения, когда слышу мужской голос. Брейден обнимает его одной рукой, а затем они оба исчезают в комнате. Я бегу за угол, пытаясь поймать дверь, прежде чем она закроется, но в этом нет необходимости, потому что табличка Не беспокоить, висящая на ручке, застряла между щелями, и мне легко удается немного приоткрыть её. Достаточно, чтобы заглянуть внутрь.
Мои глаза сканируют то, что я могу увидеть со своей ограниченной точки обзора, и я вижу Брейдена и другого мужчину, который стоит за импровизированным столом, перед ним чашки с кофе и компьютеры с двойным наблюдением. На столе лежит пистолет, и оба они ведут себя непринужденно, разговаривают, как старые друзья.
Они определенно знают друг друга.
Я прищуриваю глаза, глядя на незнакомца, пытаясь определить его местонахождение. Он выглядит таким знакомым, и от этого у меня по позвоночнику пробегает дрожь, что-то толкает мой мозг, побуждая меня просто подумать. И тут меня осеняет.
Та ночь в баре, все эти месяцы назад.
«Сегодня я получил новую работу, из-за которой мне придётся уехать из города. Мы празднуем в последний раз.»
Работа. Ладно... может быть, они просто друзья, которые встретились пообщаться.
— Гален хочет поговорить с Зиком, — говорит незнакомец.
Брейден смеется.
—Удачи. С Зиком всё кончено. Это чудо, что этот ублюдок ещё не сдал меня.
Мой лоб морщится, что-то тяжелое протаскивает свой заостренный кончик через мою грудь.
— Я больше не могу, блять, делать это, — продолжает Брейден, его голос низкий и измученный.
Его друг смотрит на Брейдена темными глазами, положив руки на бедра. Он надувает щеки и качает головой.
— Ник...
Это имя — удар в грудь, дыхание с силой вырывается из легких. Ник.
Моя голова вращается вокруг своей оси, когда я воспроизвожу каждый момент, который мы провели вместе, разрывая воспоминания на части и рассматривая их под разными углами.
Мои глаза возвращаются к Брейдену-Нику, и я смотрю, как он расхаживает взад-вперед перед столом.
То, как он ведет себя сейчас, отличается от того, как он говорит, его имя отличается, всё в нем отличается, и мне приходится поднести тыльную сторону ладони ко рту, чтобы меня не стошнило.
Правда бьется о мою кожу, распарывая меня и погружаясь в мои кости. Это знакомое чувство, но я никогда не ощущала его так глубоко.
Мне так надоело, что люди используют меня. Лгут мне. И с меня хватит, потому что мне больше нечего дать. Моё зрение затуманивается.
Я крепко сжимаю свой Eagle, встаю, колени хрустят, и я пинком открываю дверь так, что она ударяется о стену, а потом возвращается назад. Я ловлю её плечом, когда вхожу в комнату.
Оба они достают своё оружие и поворачиваются ко мне.
Я хихикаю, глядя на них, понимая, что, кроме того случая, когда он мучил меня моим собственным пистолетом, я впервые вижу Брейдена с оружием в руках. Его форма безупречна. Как будто его тренировали до совершенства.
Его глаза расширяются, руки тут же опускаются по бокам, а оружие падает на пол.
— Эвелин.
Мой взгляд переходит на пистолет и обратно на него, и я дергаю подбородком.
— Тебе, наверное, стоит поднять его обратно. Стреляй в меня сейчас, так у тебя будет больше шансов.
Его рот раскрывается, и он делает шаг вперед.
Мои пальцы крепко сжимают мой Eagle, мой взгляд переходит на мужчину позади него.
— Кажется, нас не представили, — говорю я, мой голос напряжен.
Он щурит свои глаза.
— О, я знаю о тебе всё, Эвелин Уэстерли.
Мои ноздри раздуваются, острые зубцы предательства сжимаются вокруг моей середины.
Брейден оборачивается и видит его.
— Мужик, опусти пистолет, Господи.
— Ник, я...
Брейден замирает, и все во мне становится ледяным от этого имени, хотя я уже слышала, как оно было произнесено.
Я качаю головой, а Ник выставляет руки перед собой, как будто приближается к хищнику.
— Эвелин, я могу объяснить.
— Я не хочу слушать твои объяснения, — шиплю я.