здесь мастерство
письма и мысль
все сводят воедино
встревоженная ненасытность
этой мысли что вопрошает
и не может принять ответ
но приняла рассказ
и красками как на миниатюре
в старинной хронике заставило
предстать потупленный взгляд Девы
произведение искусства
и тут нельзя не поклониться
VI. Сенокос
Присущая ему
верность жизни поражает
как и скрытое устремление
все превратить в искусство
живописи
Ренессанс так пытался
это впитать
но осталось
поле пшеницы
над которым
гуляет
ветер
мужики с косами
что уминают стог
сена
на телеге
и косцы в поле
это только его —
сороки
терпеливые лошади
никто так и не смог
это у него перенять
VII. Жатва
Лето!
композиция
выстроена
вокруг
одного из жнецов
молодого парня
пополудни
прилегшего
отдохнуть
от работы
раскинувшегося
свободно
на спине
и сморенного сном
женщины принесли ему
еду а в придачу
баклагу
вина не воды же
присели в кружок
и судачат под деревом
тенью которого
пренебрег
жнец этот
центр покоя
в мире дневных
трудов
IX. «Притча о слепцах»
Страшно но хорошо сделана
Притча о слепцах
без единого всплеска красного
в композиции где
группа нищих по диагонали вниз
ведет друг друга
через весь холст,
от левого края
чтобы свалиться
в канаву
которой и
обрываются
картина и композиция возвращая
к слепоте и незрячести
явленной в лицах
в грязной щетине изгоев
их жалких пожитках
на заднике чуть различимы
заводь прачка крестьянский
домишко шпиль церкви
лица подняты словно бы
к свету небес
ничего лишнего скупость
композиции где один
за другим держась за посох
уверенно бредут навстречу катастрофе
Венок из плюща
Все это — ложь, ложь и ложь.
И только —
повенчана с беспределом, —
выходит наружу, сметая
границы и рамки,
или прячется вглубь,
где ее — ни различить, ни увидеть.
Антоний и Клеопатра —
были правы,
они показали нам,
как это: Люблю тебя,
или —
незачем жить.
Время желтых нарциссов
кануло в прошлое. Лето,
лето вокруг! —
шепчет сердце, —
лето, даже не в апогее.
Так что — не поддавайся
сомнениям:
они ведь нахлынут,
они могут —
преждевременно
нас поломать.
Мы — лишь смертные.
Но из смертности —
можем бросить вызов судьбе.
Можем даже —
ничтожный шанс, но он есть —
победить! И что нам
до белых нарциссов,
фиалок,
которые вновь расцвели,
ведь здесь —
все еще —
розы!
И романтика страсти — она ни при чем.
Суть любви есть
жестокость, но
в нашей воле
преобразить эту жестокость,
чтобы жить вместе.
У любви — свои времена года,
за и против резоны,
и все, что там сердце
бормочет во тьме,
утверждая свое
в конце мая.
Не забудем, что свойство шипов —
рвать плоть, ранить —
и мне это знакомо, —
продирался.
Держись
от шипов подальше,
говорят тебе.
Но невозможно: жить,
избегая
терниев.