Лу-Папе спрятался на вершине небольшой отвесной скалы, прямо над родником, за поросшей растительностью глыбой, откуда он мог в одно и то же время наблюдать за окрестностями и руководить работой.
Первым делом Уголен спилил все побеги на смоковнице, потом принялся за корни. Эта работа заняла много времени: чтобы не шуметь, он не ударял киркой, а втыкал ее в землю, нажимая на нее ногой и используя как рычаг, после чего отгребал взрыхленную почву мастерком… Корням не было конца, но, поскольку они уходили вниз к самой голове источника, откуда била вода, почва постепенно превращалась в жижу… К десяти часам ему удалось вырыть у скалы полукруглую яму глубиной в полтора метра.
Пот катился с него градом не только от физического напряжения, но и главным образом оттого, что он боялся быть застигнутым на месте преступления. Кучей выбранной земли можно было наполнить две тачки, она не могла не привлечь внимания случайного прохожего. Конечно, в эту ложбину никогда никто не заходил, но именно в подобные минуты, как правило, появляется единственный за целый год случайный прохожий.
Время от времени Лу-Папе шепотом говорил:
– Давай, Куренок, давай… Нет никого, но поторопись.
– Я вкалываю на всю катушку. Но корни не дают… Кроме больших, еще и пропасть других, поменьше.
Он водил туда-сюда ножовкой по жидкой грязи, которая, к счастью, слегка приглушала звуки.
К полудню, за два часа вынув с дюжину корней, он наконец принялся за последний, самый крупный корень. Поскольку на дне ямы Уголен не мог работать в полную силу, тот долго не поддавался. Обвязав корень веревкой и укрепив узел железной проволокой, он вылез из ямы и принялся дергать за веревку. При третьем рывке корень поддался, и на дно ямы хлынула пока еще невидимая под заволновавшейся жижей вода.
Уголен запаниковал: если яма слишком быстро наполнится водой, как он отыщет то отверстие на дне, которое нужно заткнуть?
– Папе, давай сюда быстрее! Вода меня перегоняет! – вполголоса позвал он.
Лу-Папе без лишних слов стал спускаться к нему, но уровень воды в яме перестал подниматься. Уголен увидел, как обрушилась небольшая насыпь, огораживающая колодец с одной стороны, и на ее месте образовалась воронка с водоворотом: именно туда уходила вода.
– Браво! – воскликнул Лу-Папе. – Это и есть подземная канава Камуэна Старшего. Вода, наверно, вытекает из канавы дальше, вон там внизу, где тростник…
– Если кто-то увидит всю эту воду, нам крышка! – застонал Уголен.
– Не дрейфь, Куренок. Погоди, сейчас и отверстие увидим… Вон оно в скале, как раз перед тобой!
Вода стала не такой грязной, как раньше, и они различили бьющую со дна ямы струю. Уголен, опершись о края колодца, медленно опустился вниз.
– Ой, Матушка-заступница! Ледяная!.. Ног не чувствую…
Вода, прочистив подземную канаву, теперь утекала быстрее, чем прибывала, и уровень ее в яме пошел на убыль.
Уголен опустил руку в воду по локоть и сказал:
– Нашел… Отверстие тут… Я до него дотронулся. Кажется, подойдет маленькая затычка… Это тот большой корень не давал воде течь… Еще кусок остался…
Лу-Папе протянул ему затычку. Уголену пришлось присесть на корточки, чтобы загнать ее в дырку.
– Ой! Просто невероятно, насколько задница чувствительнее ног. А забить затычку будет не так уж легко из-за воды…
– Пока просто вставь ее и держи! Воды сейчас станет меньше. Но сперва наполни горшок, я приготовлю раствор.
Он подал горшок Уголену, тот набрал в него воды и передал ему обратно.
Через минуту уровень воды уже опустился ниже деревянной затычки, из-под которой все еще вырывались тонкие струйки. При третьем ударе молотком не стало и их.
Лу-Папе размешивал песок и цемент с гравием. Затем они вылили раствор на дно ямы и принялись утрамбовывать его, пока тот полностью не покрыл затычку.
– Нам бы не переложить раствора! – сказал Уголен. – Не забывай, мне же потом и разбивать цемент!
Лу-Папе снова поднялся на скалу и встал на стражу. А Уголен принялся забрасывать яму, слой за слоем, землей и остатками корней и утрамбовывать их, пританцовывая, как делают виноградари, отжимая виноград в огромных деревянных чанах. Вдруг из-за края обрыва показалось лицо Лу-Папе.
– Тсс! Какой-то шум… – прошептал он.
– Где?
– В доме…
Они прислушались: минуту стояла полная тишина, затем что-то скрипнуло на чердаке…
– Это не призрак Пико-Буфиго, – засмеялся Уголен, – это крысы. Я вчера видел, как они бегали по крыше. Они размером с кролика.
Они еще некоторое время прислушивались. Фасад дома с закрытыми ставнями выглядел безжизненным. Стояла такая глубокая тишина, что было слышно, как где-то очень далеко, там, откуда дул ветер, квохчет куропатка.