Жорес встал перед сложной дилеммой: либо отказаться от революционной борьбы против войны и примкнуть к социал-шовинистам, либо, как Эрве, выбросить идею патриотизма в навозную кучу и предоставить Францию ее судьбе. Можно было, конечно, подобно лидерам германских социалистов, заняться туманной словесной эквилибристикой, маскируя до поры до времени отказ от интернационализма.
Любой из этих путей казался Жоресу неприемлемым. И ответ на все эти вопросы не казался ему простым и легким. Собственно, Жорес уже давно начал серьезно его искать.
Еще в 1904 году на конгрессе в Амстердаме Жорес, выслушав заявление германского социал-демократа Фольмара о том, что в случае войны все немцы пойдут как один, сказал в разговоре с друзьями:
— Выходит, что три миллиона социал-демократических избирателей не смогут оказать никакого воздействия на императорскую политику. Нет, я должен изучить военные вопросы.
А вскоре на каком-то обеде Жореса познакомили с капитаном Жераром. Молодой офицер произвел на него очень хорошее впечатление. Чувствовалось, что он не только прекрасно знает военное дело, но и обладает широким кругозором, несомненной интеллигентностью. Жорес начал встречаться с ним. Капитан обычно ждал депутата у Бурбонского дворца, и после тяжелого дня парламентских трудов Жорес долгими часами прогуливался с Жераром вдоль Сены, иногда по направлению к Институту, то есть к Французской академии наук, или к Пасси, где жил Жорес, смотря по погоде.
Жорес читает множество военной литературы: французской, английской, американской, особенно немецкой. Капитан Жерар, офицер генерального штаба, поражался необычайной страсти Жореса, так тщательно изучавшего своего смертельного врага — войну. Дружба с капитаном продолжалась несколько лет; он приезжал к Жоресу в Бессуле, и они засиживались до поздней ночи, обсуждая проблемы войны. Однажды, когда они прогуливались по площади Трокадеро, Жорес рассказал капитану, как он представляет себе будущую войну.
— Прошли времена, когда из-за войны лишь вытаптывали посевы на поле битвы, когда война носила внешние черты грозной красоты, рыцарства и благородства. Теперь все, от мала до велика, почувствуют ее. Миллионы будут противостоять друг другу на фронте. Они обрушат друг на друга невиданную мощь огня и железа. Представьте поля Шампани, где все выжжено, сама земля изуродована, где страшный фейерверк взрывов ослепляет и оглушает солдат, где звон металла, грохот, пламя, дым, где стоны раненых и последние слова умирающих сливаются в картине ада! Потери достигнут миллионов. Современная промышленность станет орудием войны и будет работать только на разрушение. А расстройство экономики, голод, эпидемии… Европу поразит такое страшное бедствие, что повергнутые в горе и ужас народы увидят, как на них надвигается видение Апокалипсиса! Вот что такое будущая война!
Пройдут годы, и однажды, во время битвы на Марне, майор Жерар, чувствуя, как дрожит от взрывов земля, как солдаты падают один за другим, как ночь превращается в день страшного суда, внезапно замрет с выражением непонятной отрешенности.
— Ты о чем задумался? — крикнет ему один из офицеров.
— Кажется, я уже видел все это… Жорес предсказывал мне этот ад, это всеобщее уничтожение. Это произошло однажды на площади Трокадеро, и он рассказал мне тогда о том, что мы видим сейчас…
Но это произойдет много позже, а тогда, в 1910 году, Жорес однажды вручил смущенному капитану объемистую книгу, которая называлась: «Приложения к протоколу заседания 14 ноября 1910 года. Законопроект об организации армии». На титульном листе значилось: «Посвящается моему другу капитану Жерару, которому я многим обязан в разработке основных идей этой книги».
Это была знаменитая работа Жореса «Новая армия», которая одновременно служила обоснованием законопроекта, внесенного в палату. Конечно, реакционное большинство не допустило его обсуждения. Но Жорес не очень на это и рассчитывал, понимая, что предлагаемые им меры носят слишком революционный характер, чтобы буржуазный парламент одобрил их.
В статье 17-й законопроекта, например, говорилось: «Любое правительство, которое вступит в войну, не использовав предварительно открыто и лояльно возможность разрешения конфликта с помощью арбитража, будет рассматриваться в качестве предателя Франции, врага отечества и его населения. Любой парламент, который одобрит такое действие, будет виновен в измене и подлежит роспуску. Конституционная и национальная обязанность граждан будет состоять в том, чтобы свергнуть такое правительство и заменить его правительством доброй воли, которое, обеспечивая сохранение национальной независимости, предложит противнику предотвратить или прекратить военные действия путем передачи спора в международный арбитраж».