Дома вокруг были преимущественно двухэтажные, каменные. На первом этаже у многих из них были вывески с надписями располагавшихся внутри заведений. Иногда кроме надписи был еще и небольшой рисунок, как например вот — «Обувная Моисея Соломоновича» и схематичное изображение женского сапожка на небольшом каблучке. Мне бросилось в глаза, что и здесь у многих слов, заканчивающихся на согласную, приписан твердый знак. Почему-то меня это коробило, но говорить об этом старику я естественно не стал.
— Князь Баратинский стал новым командующим Тверского гарнизона! — размахивая газетой с сумкой через плечо, мчался по улице мальчишка лет двенадцати. — Спешите узнать, кто еще претендовал на этот пост! Свежая пресса! Баронесса Мейерхольд провела бал в своем поместье! Кто был приглашен, и что за дуэль там произошла! Спешите купить и узнаете!
Мальчишка скрылся за поворотом, а мне предстала новая улица, гораздо шире предыдущей. Здесь свободно могли разъехаться три таких авто, на котором мы тряслись вот уже минут пятнадцать. И ведь расстояние — тьфу! Но вот скорости здесь навевают на меня тоску и грусть. Почему-то кажется, что ехать можно на порядок быстрее и с большим комфортом.
Авто наконец остановилось перед вытянутым вдоль улицы на весь квартал зданием в привычных для города два этажа. Парадный вход был украшен колоннами, а двустворчатые двери из темного дерева караулил служивый в белой форме с нагайкой на боку и шикарными усами на пол лица.
Старик довольно бодро выбрался из машины и не дожидаясь меня пошел прямо ко входу. Стоящий там служивый быстро «ощупал» взглядом нас и когда старик приблизился к нему, предупредительно открыл тяжелую дверь. Да так и держал, пока я не зашел следом внутрь. Перед тем как зайти, я успел прочитать надпись на висевшей сбоку от входа табличке: «Управа Тверской губернии. Магистратъ.».
Внутри был широкий холл с дубовым паркетом. Стены были украшены деревянной росписью, висели картины с природными пейзажами. С потолка свисали люстры, украшенные множеством стеклянных подвесок. Свет, проходя сквозь них, создавал на полу и стенах причудливый узор, еще больше украшая помещение. После серой пыльной дороги и будто побитых пылью каменных зданий, создавалось впечатление, что ты попал в какое-то райское место. Контраст был очень силен.
Справа от входа была лестница на второй этаж. Деревянные перила тоже не избежали резца неизвестного мастера, органично дополняя общий интерьер холла. На ступеньках лежала красная ковровая дорожка, по краям которой были вышиты цветочные узоры.
Слева была деревянная стойка с телефоном и массивным канделябром. Сам телефон имел круглый циферблат и большую ручку, украшенную тонкой серебряной вязью. Канделябр тоже не избежал руки мастера и ни в чем не уступал окружению, являясь еще одним предметом искусства. Что телефон, что канделябр были довольно большими и даже на вид тяжелыми — такими стукнешь разок по темечку и можно панихиду заказывать.
«Хозяйкой» этого богатства была дама около сорока лет в строгом платье под горло. Она острым взглядом смотрела на нас, словно желая прогнать, чтобы мы не оскверняли своим видом местное великолепие.
— Здравствуйте, господа. Вам назначено?
— Маргарита Всеславовна, — старик вытянулся в струнку и коротко кивнул, прижав подбородок к шее. — Я не ко Льву Сергеевичу, а к Петру Мироновичу, привел внука на обследование.
— Что-то серьезное? — на строгом лице появилась тревога. — Я слышала о ранении Григория, но неужели оно затронуло даже дар?
— Увы, — слегка развел руки в стороны дед, словно извиняясь. — Так он у себя?
— Да, сейчас спрошу, сможет ли он вас принять.
Сняв массивную трубку телефона, она совершила последовательно несколько витков на циферблате, набрав трехзначный номер и дождавшись ответа с той стороны, доложила о нас.