— Да, Маноэль, наперекор моему братцу, — ответила девушка. — Но хоть мы и не знаем, как называются острова на нашей великой реке, они все же очень красивы! Посмотрите, как они хороши под тенью громадных пальм с низко склонившейся листвой! Их окружает кольцом густой тростник, сквозь который едва проскользнет даже узкая пирога. А толстые корни высоких манглий, причудливо изгибаясь, выступают над берегом, словно лапы чудовищных крабов! Да, эти острова прекрасны, слов нет, но они неподвижны, не то что наш!
— Наша Минья сегодня в восторженном настроении, — заметил отец Пассанья.
— Ах, отец, я так счастлива, когда вижу, что все счастливы вокруг!
Тут послышался голос Якиты, звавшей Минью в дом, и девушка убежала, улыбаясь.
— У вас будет прелестная подруга, Маноэль! — сказал отец Пассанья. — С вами улетит самая большая радость этой семьи, друг мой!
— Милая моя сестренка! — воскликнул Бенито. — Отец Пассанья прав, нам будет очень недоставать ее. А может быть, ты раздумаешь жениться, Маноэль? Еще не поздно! И она останется с нами.
— Она и так останется с вами, Бенито, — ответил Маноэль. — Поверь мне, я предчувствую, что будущее нас всех соединит…
Первый день прошел отлично. Завтрак, обед, отдых, прогулки — все шло так, будто Жоам Гарраль с семьей по-прежнему жили в уютной икитосской фазенде.
За первые сутки жангада благополучно прошла мимо устья рек Бакали, Чочио, Пукальпа — на левом берегу Амазонки, Итиникари, Манити, Мойок и Туйука — на правом, а также мимо одноименных островов. Ночью ярко сияла луна, что позволило не делать остановки, и длинный плот спокойно скользил по глади великой реки.
Назавтра, 7 июня, жангада проплыла мимо деревни Пукальпа, которую называют также Новым Ораном. Старый Оран, расположенный на пятнадцать километров ниже по течению, на том же берегу, теперь заброшен, и его жители, индейцы племени майоруна и орехона, переселились в Новый Оран. Трудно найти более живописный уголок, чем это селение на высоком, словно разрисованном красным карандашом берегу, с недостроенной церковкой, с крытыми соломой хижинами под тенью высоких пальм и несколькими «убами», наполовину вытащенными из воды.
Весь день 7 июня жангада шла вдоль левого берега реки и проплыла мимо нескольких небольших и неизвестных притоков. Была минута, когда плот чуть не зацепился за далеко выступающий мыс острова Синикуро, но лоцману с его умелой командой удалось благополучно избежать опасности и выйти на середину реки.
Утром 8 июня путешественники проплыли мимо островка Манго, который разделяет приток Напо на два рукава, прежде чем он вольется в Амазонку.
Через несколько часов на невысоком берегу показались купы стройных деревьев, окружавших деревню Белла-Виста с крытыми соломой хижинами; невысокие бананы склоняли над ними свои широкие листья, похожие на струи воды, текущие из переполненной чаши.
Потом лоцман, следуя новому курсу, направил плот к правому берегу реки, к которому он раньше не приближался. Маневр этот был довольно труден, но лоцман успешно справился с ним, после того как несколько раз приложился к заветной бутылке.
Это позволило пассажирам поглядеть мимоходом на темные воды многочисленных лагун, которые тянутся вдоль всего течения Амазонки и часто даже не сообщаются с ней. В небольшую лагуну Оран, однако, вода вливалась через широкий пролив; посреди ее водной глади виднелась живописная группа островов побольше и два-три совсем маленьких островка, а на дальнем берегу Бенито указал место, где прежде находился Старый Оран, от которого остались лишь едва заметные следы.
Следующие два дня, в зависимости от причуд течения, жангада плыла то вдоль правого, то вдоль левого берега, ни разу ни за что не зацепившись своим деревянным каркасом.
Пассажиры ее уже вполне освоились с новой жизнью. Жоам Гарраль предоставил сыну вести все коммерческие дела, связанные с этим путешествием, а сам чаще всего проводил время в своей комнате, где размышлял и писал. Он никому не говорил, что он пишет, даже Яките, между тем труд его все разрастался, превращаясь в целое исследование.
Бенито зорко следил за всем, толковал с лоцманом и проверял правильность взятого курса. Якита с дочерью и Маноэлем почти всегда держались вместе и либо обсуждали планы на будущее, либо прогуливались, как бывало, в парке фазенды. Право, жизнь у них нисколько не изменилась. И даже Бенито не упускал случая поохотиться. Если порой ему не хватало лесов Икитоса с их хищниками, агути, пекари, зато у берегов целыми стаями летали птицы и, случалось, даже садились прямо на жангаду. Когда они годились в пищу, Бенито стрелял, и тут уж Минья не возражала, ибо эту дичь подавали к столу пассажирам; но когда появлялись серые и желтые цапли или розовые и белые ибисы, которых так много водится на берегах реки, он щадил их ради сестры. Только одной птице из породы поганок[22], хотя она и несъедобна, молодой человек не давал пощады: птице «кайарара», которая одинаково ловко плавает, ныряет и летает; голос у нее пренеприятный, но зато она имеет очень ценный пух, которым торгуют на всех рынках в бассейне Амазонки.
Наконец, миновав деревню Омагуа и устье Амбиаку, жангада к вечеру 11 июня пришла в Певас и причалила к берегу.
До наступления темноты оставалось еще несколько часов, и Бенито, взяв с собой расторопного Фрагозо, вышел на берег и отправился поохотиться в чаще, неподалеку от селения. Один агути и один кабиэ[23], не считая дюжины куропаток, пополнили запасы путешественников после этой удачной вылазки.
С восходом солнца жангада снова двинулась в путь и вошла в небольшой архипелаг, образуемый между островами Ятио и Кошикинас, оставив справа деревеньку того же названия. Проплывая между островами, путешественники разглядели на правом берегу несколько безымянных притоков.
Один раз там ненадолго показалась кучка туземцев с бритыми головами, татуировкой на щеках и на лбу, с круглыми металлическими пластинками в ноздрях и в нижней губе. Они были вооружены стрелами и сарбаканами[24], но не пустили их в ход и даже не попытались войти в сношения с жангадой.
11. От Певаса до границы
Прошло несколько дней, плавание продолжалось без всяких происшествий. Ночи стояли такие ясные, что длинный плот скользит по течению, нигде не причаливая. Казалось, живописные речные берега по обе стороны сами двигаются назад, как уходящие за кулисы театральные декорации. Глаз не мог противиться этому обману зрения, и всем чудилось, будто жангада стоит неподвижно между двумя уплывающими берегами.
Пока плот шел без остановок, Бенито, конечно, не мог охотиться на берегу, но тогда охоту вполне успешно заменяла рыбная ловля.
В реке водилось множество превосходной рыбы: «пако», «суруби», «гамитана», очень нежные на вкус; большие скаты «дуридари», с розовым брюхом и черной спиной, покрытой ядовитыми шипами; ловили тут и уйму мелких «кандиру», из породы сомовых, — они бывают микроскопически малы и густо облепляют ноги неосторожного купальщика, заплывшего в их стаю.
Воды Амазонки богаты и многими водяными животными, которые порой часами следовали за плотом. Среди них встречались гигантские пираруку длиной в десять — двенадцать футов, покрытые панцирем из широких чешуек с алой каймой, мясо которых ценят только туземцы. Поэтому путешественники их не ловили, так же как и грациозных речных дельфинов, сотни которых резвились вокруг жангады и порой даже били хвостом по бревнам; выскакивая то спереди, то позади нее, взметая фонтаны воды, они оживляли водную гладь, переливаясь на солнце, а солнечные лучи, преломляясь в брызгах, сверкали всеми цветами радуги.
16 июня жангада, приближаясь то к одному, то к другому берегу, благополучно миновала ряд мелей и прошла мимо большого острова Сан-Пабло, а вечером следующего дня остановилась у деревни Мороморос, на левом берегу Амазонки.
Сутки спустя она проплыла мимо устьев Атакоари и Коча, затем мимо «фуро», то есть канала, соединяющего реку с озером Кабелло-Коча на правом берегу, и вошла в гавань у миссии Коча.
23
Травоядное животное, грызун из самых крупных (1 м длины), водится у рек в Южной Америке.