Женщина осмотрелась, зацепила горсть земли, просыпала себе на платье.
– Вот в таком же хлеву и жила, – пробормотала она печально, растирая грязь по давно уже не стираной ткани. – Просилась остаться – прогнали. Я её светлость как-то на выходе подкараулила – так она даже говорить со мной не стала. Не до того ей… Снова прислала девицу какую-то с грамотой в монастырь меня определить. Да передать велела, чтобы больше не докучала и помалкивала, иначе, мол, язык мне отрежут за ересь… Страшно было. Глаза-то у её светлости, хоть и не чёрные, а всё одно, как угли жгут… Я, конечно, послушалась, но в монастырь не пошла.
– Почему? Монастырь, всё же не хлев.
– А… – Катрин безвольно махнула рукой, – не люблю монашек, они скучные. И поститься я не люблю.
Она всем телом потянулась к бутылке.
– Дай. Ты обещал, если расскажу…
Мужчина поднёс горлышко к её губам, дождался, когда будет сделан глоток, и снова убрал руку.
– Дальше давай, ты ещё не всё рассказала.
Катрин обтёрла рот пятернёй, оставив на щеках и подбородке грязные разводы. Снова захихикала.
– Ты тоже, что ли, яснов-вид-дея-шщий?
– Вроде того, Катрин. Расскажи всё, не бойся, и, может быть, я смогу устроить твою судьбу.
Женщина посмотрела на него почти трезво.
– А тебе это для чего? По делу какому или из любопытства?
– А тебе зачем знать? – в тон ей ответил мужчина.
– Затем, что разговор выйдет разный. Коли по делу – один, а ежели просто любопытствуешь – другой.
Мужчина немного подумал. Потом аккуратно закупорил бутылку и начал подниматься.
– Не хочешь – не говори, – прокряхтел он, сгибая больную ногу. – Я с тобой торговаться не намерен. Нравится жить, как жила – оставайся. Или возвращайся обратно в таверну. Тот старшина слушать тебя, как я, не станет.
Женщина испуганно уставилась на него
– Эй, погоди, ты куда?!
– По своим делам. Мне нужна была та, кто сможет выдать себя за пророчицу, а оказалось, что ты обычная торговка.
Он сделал шаг в сторону, но женщина перевалилась на колени и схватила его за камзол.
– Садись! Всё тебе расскажу. Только поклянись, что не обманешь! Устала я уже мыкаться. Деньги кончились, грамоту – ту, что в монастырь – потеряла… К армии прибилась маркитанкой, тайно – Дева-то всех велела разогнать – но и оттуда сбежала… Узнала кое-что и сбежала!
Мужчина снова опустился рядом.
– Тогда говори, и безо всяких условий. Будешь полезна – помогу, а нет – не обессудь – только бутылку и оставлю.
– Буду, буду! – вцепившись ему в рукав, закивала женщина. – Я ведь почему спрашивала… тут дело такое, что, ежели просто из интереса, то лучше не знать! Но кому другому, да ещё со связями, дела открываются прибыльные! Лишь бы с умом подойти…
– Говори уже.
– Так я и говорю! Ты при герцогине служишь, все ходы-выходы знаешь, выходит, у тебя и связи… И человек ты, по всему видно, толковый – сообразишь, как чего провернуть… Подлог ведь тут… Но такой, что, вроде как и не подлог, а вроде правда наполовину… Но, если правильно намекнуть…
– Ты яснее можешь сказать?! – разозлился мужчина.
Женщина вздохнула. Почмокала губами, глядя на бутылку, и вздохнула снова.
– У герцогини таких, как я много было – начала она, уже спокойней. – Кто взаправду что-то умел, кто так, по случаю, но всех она только об одном пытала: когда Дева явится? Поначалу-то я верила, что она ничего не знает, но потом, когда Дева пришла, смотрю, а все ясновидцы-то исчезли! Уж кого куда отправили – не знаю, всё тайно делалось – может, как меня – кого по домам, кого по монастырям, но пропали все до одного, а мне, милый человек, вдруг обидно стало.
Женщина придвинула своё лицо к лицу мужчины и зашептала, обдавая его тяжким дыханием:
– Уж не спрашивай как, а тогда словно и в самом деле видение перед глазами было о том, что ЗНАЛА её светлость! Сама всё знала заранее! И когда эта Дева явится, и какова будет! А мы понадобились, чтобы другим прочим пыль в глаза пустить, дескать, предвидели явление-то, значит, ТА Дева пришла и никакая другая…
– С этим ясно. Дальше давай.
– А что дальше? Дальше – больше… В обидах я сметливая делаюсь. Пораскинула мозгами и решила прямо к Деве пойти. А что? Ежели она герцогиней подученная, так нет ничего проще! Сказала бы ей, будто видение у меня было о том, что некая знатная герцогиня Чудо двору явит… Намекнула бы так, понимаешь?
Мужчина фыркнул и покачал головой, скрывая усмешку. Но женщина ничего не заметила, увлечённая воспоминаниями.
– Кружила, кружила вокруг. В Пуатье подалась, на процесс, думала, там получится. Но не вышло… Не подступиться было к Деве никак…
– Я знаю.
– Ну, вот. Тогда я сюда, в Орлеан переехала. Деньги, что герцогиня дала, к тому времени растратились, и пришлось к ополчению прибиться, еду им готовить. Ох, тоска, скажу я тебе! А куда деваться? Совсем уж решила, что не видать мне иной судьбы, но тут, как-то раз, увидала, что солдаты кости бросают, и решила счастья попытать… Я ведь раньше взаправду кой-чего могла, предсказывала всякое…, по мелочи, конечно, но, бывало, сходилось по-моему. Вот и тут повезло. Уж не знаю, какой бес за меня поворожил, но подсела я к одному солдатику и, хочешь верь, хочешь не верь, какое число ни скажу, то и выпадает! Ух и рад он был – не то слово! Взял к себе. В обозе тайно пристроил, чтобы ему и другим еду готовила, да в игре помогала. Но тут только ему… Они меня тоже за пророчицу держали. Перед тем, как на Турель пошли, я двоим сказала, что ранеными им быть, но не сильно. А другому сказала, что без руки останется… Бывает у меня этакое… само собой выходит, правда сбывается не всегда. А тут сбылось… Солдат мой живым вернулся, да всё говорил: у нас, дескать, своя Дева есть… Это про меня-то!
– Дальше, дальше! Пока ничего толкового!
– Так вот сейчас толковое и будет… Я со своим солдатиком до самого Жаржо добралась. А там его и убили. И Деву тогда со стены сбросили… Уж очень наш капитан убивался! Всё слал кого-нибудь разузнать, как она, да что… А потом и мне говорит: жалко, мол, тебя – одна осталась. Пойди к Деве, предложи свои услуги. Пусть, дескать, накажут меня за то, что маркитанку тайно держал, но ей сейчас наверняка какая-никакая женщина для услуг требуется – примочки к ране, отвары какие-нибудь… Короче, иди, говорит, я через посты проведу…
– И провёл?!
– А как же. Я-то от радости земли под ногами не чуяла – сбывалась мечта-то! А уж как себя подать, этому учить не требовалось. У герцогини при дворе я тому научилась, чего и знать не знала, и, что сказать, давно напридумывала, и вид смиренный приняла… Но перед самыми её покоями остановил меня стражник и велел подождать пока он за господином д'Олоном не пошлёт – без него, дескать, ничего нельзя. А тут, гляжу, сам герцог Алансон выходит… смущённый весь, будто паж… задумчивый, ничего вокруг не замечает… Пришлось мне от греха подальше в щёлку забиться – была там ниша за дверью – а в нише той каждой слово, что в комнате говорится, слышно… да так слышно, прям, как у нас тут с тобой… Я сперва и не поняла, думала рядом кто-то стоит. Напугалась – страсть! А потом прислушалась, да так обратно и не вышла. Господин д'Олон явился, головой повертел и подумал, что меня люди герцога прогнали. А я, ни жива, ни мертва, минуту улучила и дёру дала! Я там, миленький мой, такое услышала, за что не то, что голову, всю шкуру снимут, и ту в огонь бросят!