"Она не желала слушаться советов, но действовала по собственному усмотрению"... - диктовал Режинальд. Пленение было наказанием Божьим за ее высокомерие. Кажется, что пастух, с которым он познакомился, совершит гораздо больше великих деяний, чем
Жанна. Он тоже говорит, что Жанну оставил Господь, ибо она возгордилась и стала носить роскошные одеяния. Когда этого пастушка можно будет представить двору?
Это письмо Карл получил в Жаржо два дня спустя; аналогичное письмо пришло к жителям города Реймса, и оно там хранится до сих пор.
- Волею Господней теперь это случилось! Мы должны ее выкупить, чего бы это ни стоило, - сказал Карл, побледнев.
- Каким образом, позвольте Вас спросить? - Тремуй не скрывал своего хорошего настроения.
- В наших руках Суффолк и Талбот. Если мы освободим обоих...
- Ты что, всерьез считаешь, что англичане столь глупы? А что будет, если ты пригласишь этого Гийома? Народ привык верить пастушке. Гийом тоже пастух. Кажется, в наши дни пастухам верят больше, чем королям.
- Молчать! - закричал Карл. А затем робко спросил: - Что же они с ней сделают?
- Нетрудно догадаться: сожгут на костре или утопят.
- И я буду тому виной!
- Ты? Почему это ты?
- Мне не следовало ее отпускать.
- Тебя она слушалась столь же мало, как и всех нас. Голоса ввели ее в заблуждение, теперь эти голоса должны ей помочь. Я, во всяком случае...
Беседу прервал камердинер, принесший на серебряном подносе письмо. Карл развернул свиток, а Тремуй заглядывал ему через плечо, но вскоре выяснилось, что он не в силах разобрать столь мелкий почерк.
- Вот видишь, он того же мнения, что и я, - печально кивнул головой Карл.
- Если ты мне скажешь, кто он, то я лучше пойму, о чем идет речь.
- Архиепископ Амбренский, мой старый воспитатель, - полушепотом, сдавленным голосом Карл читал: - "Обратитесь к Вашей совести, сир, напрягите . все силы и, не робея ни перед чем, выкупите эту девушку, ей должна быть сохранена жизнь любой ценой. В противном случае Вы покроете свое имя несмываемым позором мерзкой неблагодарности".
Свиток упал на тощие колени Карла, он разрыдался. Но Тремуй заявил:
- У меня нет лишних денег.
- Тогда давай соберем их, вероятно, городам удастся набрать достаточную сумму. Тремуй, если ты мне друг...
- Я подумаю. Но ведь погода хорошая, разве ты не поедешь со мной на охоту? И разве не напишешь письмо Режинальду, что ты готов принять пастушка Гийома?
- Поехали, - сказал Карл.
Жители занятого англичанами Парижа вечером 24 мая устроили фейерверк и пели "Те Deum..." в благодарность за пленение безбожной потаскухи. В университете, который называл себя "матерью учения", "солнцем Франции и всего христианского мира", собрались выдающиеся умы в области богословия и юриспруденции, чтобы написать письмо. Ни один из профессоров не видел Девы, но мнение о ней у всех давно сложилось. Жанна была злейшим врагом Англии, а все они жили за счет благосклонности англичан.
"Вышеупомянутая женщина, которая называет себя девою, сверх всякой меры оскорбляла честь Господню, до крайней степени поносила веру, бесчестила Церковь, так что идолопоклонство, ереси и немыслимое зло распространились в этом королевстве. Мы просим Вас, могущественного и почтенного господина графа, ради чести Господней и святой католической веры, сделать так, чтобы отдать эту женщину под суд. Пришлите ее сюда, чтобы предать ее трибуналу Парижской инквизиции, и Вы тем самым приобретете милость и любовь Всевышнего" Так звучит послание к Жану Люксембургскому. Тем временем англичане также написали аналогичные письма к графу Люксембургскому и герцогу Бургундскому, они требовали передать им пленницу "от имени и по поручению нашего господина, короля Англии и Франции" - девятилетнего мальчика, гулявшего по руанским садам. Но поскольку интересы Англии и Парижской инквизиции в этом случае совпадали, обе стороны быстро договорились между собой. И посредник был уже найден.
Через шесть дней после пленения Жанны в замок Жана Люксембургского прибыл епископ Бове, имевший неприятную фамилию Кошон, и передал послание инквизиции. Трудно было найти лучшего представителя, выражающего общие интересы. Кошон, большой знаток богословия и юриспруденции, имел жизненный опыт, умел вести дела с вельможами, прежде он был ректором Сорбонны. К тому же он уже давно заявлял, что свои поступки Жанна совершает под воздействием дьявола, так как год назад, когда она привела короля в Реймс, город Бове, где находилась резиденция епископа, сдался Карлу, и его, дружественного англичанам епископа, изгнали. С тех пор Кошон жил в Руане, герцог Бедфорд назначил его советником английского короля и духовником всей оккупированной Франции. Теперь же волею судьбы случилось так, что Жанна была взята в плен на земле, относящейся к епархии Бове.
- Я приехал из лагеря герцога Бургундского, - сказал Кошон, - но там, к сожалению, не встретил Вашей Милости. Речь идет о женщине по имени Жанна, которая подлежит выдаче инквизиции Франции. Лучше всего было бы, если бы Вы тотчас же передали мне пленницу. Если Вы выделите несколько человек для ее охраны, то я возьму на себя ответственность за безопасную доставку ее в Париж, пусть даже она прибегнет к колдовским искусствам. Ведь она у Вас здесь, в замке?
- Нет, - солгал Жан Люксембургский. - А что Вы с ней собираетесь делать?
- Устроим процесс по всей форме, проведут его ученейшие господа.
- А потом что?
- После вынесения приговора его, несомненно, приведет в исполнение светский суд. Вы же понимаете, что Церковь избегает кровопролития.
Граф Люксембургский был еще молодой человек, ведьму Жанну, которую привели к нему шесть дней назад, он представлял иначе. Она оказалась девушкой с нежным голосом и, видит Бог, с прекрасными и умными глазами. Он тоже принадлежал к английской партии, поскольку служил герцогу Бургундскому, который был на стороне Англии. И если бы Карлу VII при помощи этой девушки когда-нибудь удалось изгнать англичан из Франции, кто знает, что пришло бы ему в голову? Но графу Люксембургскому необходимо было поправить свое финансовое положение. Он не желал Жанне ничего дурного, просто хотел получить за нее деньги.