Ален увидел девушку, стоявшую в комнате в ожидании, и обратил внимание на свежие щеки, круглые детские глаза, коротко остриженные мальчишеские волосы и сильные, привычные к работе руки. По ночам отца Алена мучила подагра, ноги болели, глаза слезились. Да, человек - жалкое орудие Господне, когда ему перевалило за семьдесят. Ален обошел вокруг длинного стола в поисках места, куда бы поставить свою палку. Прежде чем брат Тома заметил это, подскочила Жанна, взяла палку и заботливо поставила ее в угол.
- Да благословит тебя Господь, дитя мое.
- Спасибо, достопочтенный господин.
- Называй меня просто "отец Ален", все люди в Пуатье так говорят. Я в ответ ко всем обращаюсь на "ты". Так мы с тобой сможем побеседовать. Садись, Жанна. Или, может быть, тебе удобнее стоять? В такой прекрасный день тебя следовало отпустить в поле погулять.
Жанна посмотрела на него отчасти удивленно, отчасти разочарованно.
- Во имя Господа, я должна ехать в Орлеан!
- Понимаю. В твоем сердце, дитя мое, от всех этих вопросов стало так же сухо, как в пруду, из которого выпустили воду. Ты, вероятно, не подумала о том, что тебя будут испытывать в течение трех недель?
- Отец Ален, мне было известно, что в Пуатье меня ждет множество трудностей. Мне об этом сказали.
Ален прислушался. Это было не дитя, которое нужно утешать, это было существо, черпающее утешение и силу из каких-то других источников.
- Расскажи мне. Нам писали, что ангел приказал тебе идти к королю. К сожалению, мои глаза не видят ангелов. Скажи, как это было.
- Это произошло в полдень, отец Ален, летом. Я тогда находилась в отцовском саду. И тогда я услышала голос справа, со стороны церкви. Там было яркое сияние, и я испугалась.
Отец Ален кивнул своей большой головой:
- В это я верю, в это я верю, - а брат Тома вскинул и снова стремительно опустил темные глаза.
- Что сказал голос?
-"Я пришел от Господа, чтобы помочь тебе и повести тебя. Жанна, ты призвана к особой жизни и к свершению чудес. Ты избрана восстановить Французское королевство и помочь дофину Карлу". Я никому об этом ничего не сказала. Но голос раздавался снова, один или два раза в неделю.
- Сколько тебе тогда было лет?
- Тринадцать или четырнадцать, отец Ален.
- То есть, это было три года назад. Почему же ты так долго медлила?
- Потому что я бедная девушка и не умела ездить верхом и не знала, как нужно воевать. Это я тоже сказала голосу. Тогда он мне приказал, чтобы я ехала к капитану Бодрикуру в Вокулер, он мне поможет. Потом у моей кузины были роды, и она сказала, что я должна ей помочь. Родители разрешили. В Вокулере я встретилась с господином Бодрикуром, я словно бы уже его знала, голос сказал мне, что это он. Но когда я ему сообщила, что должна идти к королю, он ответил, что лучше бы мой отец отвесил мне оплеуху. Только на третий раз он мне поверил и дал лошадь и двоих сопровождающих для поездки.
- Значит, так ты приехала в Шинон. А родители? Жанна опустила голову.
- Родители ничего об этом не знают. А то они не отпустили бы. И как бы я тогда могла повиноваться голосу?
- Понимаю, дитя мое. Скажи, ты и сейчас слышишь этот голос?
- Когда я бываю в лесу, определенно. Здесь - в этой комнате - его нет.
- А что ты делала дома у родителей?
- Помогала матери готовить еду, прясть и шить. Пасла наших коров на лугу.
- Скажи мне, Жанна, что это за Книга Божья, о которой ты говорила?
- У Господа есть Книга, и прочесть ее не может ни один из господ, даже если они очень ученые, - девушка улыбнулась немного робко и как бы прося прощения. - Я хочу сказать, если они задают такие вопросы, как здесь и в Шиноне.
- Может быть... Ты много постишься? Жанна молчала, а брат Тома напряженно прислушивался.
- Мне не нужно много еды, - ответила она наконец. Гийом Ален тяжело вздохнул, лицо его исказилось от боли.
- Не обращай внимания, дитя мое, это всего лишь подагра, которая меня мучит. Скажи, ты знаешь, кто был этот ангел?
- Сначала я этого не знала. Но на второй или третий раз, когда пришел голос, я узнала его имя. Это был архангел Михаил.
На минуту в комнате повисла тишина. Только синица пела за окном в ветвях ели. Гийом Ален приложил красный платок сначала к носу, потом к глазам. Брат Тома держал голову опущенной, а руки его все глубже погружались в белые рукава рясы.
- Ну, брат Тома, что Вы думаете? Должно быть, прекрасно, когда Господь ниспосылает благодать видеть или слышать архангела, - Ален сказал это сухо и уверенно, а молодой монах робко кивнул, не поднимая глаз.
- Видишь ли ты и других блаженных в раю?
- Да, отец Ален, прежде всего, святую Екатерину и святую Маргариту, архангел Михаил привел их ко мне.
- Святая Екатерина была храбрая женщина, она проводила диспут с пятьюдесятью языческими философами и обратила их в христианство. Не думаю, чтобы это удалось мне. Брат Тома, это, скорее, Ваша задача... А святая Маргарита, что произошло с ней?
- Она стерегла овец, затем ее увидел наместник и захотел, чтобы она стала его женой. Но она любила только Иисуса. В тюрьме она боролась с дьяволом в образе дракона.
- Совершенно верно. Но оба за свое мужество были убиты в ранней юности. И ты этого хочешь, Жанна?
- Если я исполню все, что велит мне святой Михаил, то пусть Господь сделает со мной, что пожелает.
-Ты права, прежде всего мы должны совершить на земле все, что в наших силах. А теперь я тебе, наверное, уже надоел. Вы хотите еще о чем-то спросить, брат Тома?
Молодой монах поднял взгляд, он избегал смотреть на Жанну и поэтому спросил, повернувшись лицом к Алену:
- Если позволите, то я хотел бы знать, - он споткнулся и покраснел, видит ли Дева Жанна архангела, когда она молится, Жанна ответила не сразу, она тоже не смотрела на каноника:
- Не всегда.
- А когда в последний раз?
- Сегодня при утреннем звоне колоколов, - тихо сказала она и добавила: - Сегодня пятница.
Гийом Ален посмотрел перед собой, затем узловатой рукой оперся на плечо брата Тома.
- Блаженны невидящие, но все же верующие, - сказал он, встал, попросил Жанну передать ему палку и пошел к двери. Но Жанна преградила ему дорогу.
- Отец Ален, могу ли я у Вас исповедаться? Послезавтра воскресенье.
- Можешь, Жанна, но не в храме. А то все повернут шеи к тебе и забудут, что должны исповедоваться. Завтра к вечеру я буду дома, давай встретимся. Каждый тебе скажет, где я живу.
- Благодарю Вас, отец Ален, - ее лицо озарила такая улыбка, что каноник сразу забыл и о допросе, и о своей подагре, и о своей близорукости. Он видел - и увидел вполне достаточно.