— Позови сэра Уильяма Гласдейла! — велела ему Жанна. — Я Жанна Дарк, главнокомандующий войсками Франции!
Она в одиночку вышла на разрушенный мост через Луару, за обрывом которого находился форт Турель, блокирующий город с юга.
— Слышьте чо?! — обернулся часовой в сторону форта. — Тут сама арманьякская шлюха зовёт сэра Гласдейла! Мне его позвать?!
Форт оживился, на его стены повылазили англичане, которые начали кричать оскорбления разной степени тяжести.
— Они пожалеют о том, что открывали свои рты… — тихо произнесла Жанна, держащая нейтральную мину на лице.
«Главное — не кипятись, — попросил Арким. — Они чувствуют свою безнаказанность, но это ложное ощущение».
— Я знаю… — Жанна улыбнулась.
— Чё лыбишься, лахудра?! — не понравилась её реакция охамевшему часовому. — Я щас спущусь и живо научу тебя, как должна вести себя баба!
Жанна проигнорировала его слова, продолжив ждать английского командующего.
Спустя минут двадцать на стене форта появился сам сэр Уильям Гласдейл.
— Чего ты хотела, арманьякская шалава?! — раздражённо спросил он.
— Сними осаду и уходи! — воскликнула Жанна. — У тебя есть последний шанс внять голосу разума и последовать воле Господа Бога нашего! Бог сказал, чтобы ты ушёл и не позволил напрасно пролиться христианской крови!
— Я сейчас слышу только слова малолетней блядины, которая пищит что-то с моста! — поведал ей саркастически лыбящийся сэр Гласдейл.
Он был облачён в тяжёлые латные доспехи, а на голове его был шлем с поднятым забралом. Вероятно, он не хотел, чтобы французы увидели его в обычном одеянии и поэтому потратил время на облачение в латы.
— Из-за твоего тщеславия погибнут люди! — проорала ему Жанна. — Их кровь будет на твоих руках! Последний раз прошу тебя: уходи! Потом такого шанса не будет! Если ты переживёшь штурм, я лично утоплю тебя, как еретика, идущего против Бога!
— Проваливай отсюда, шлюха прокажённая! — сказал Гласдейл напоследок и ушёл со стены.
Жанна тоже не стала дальше выслушивать солдатскую ругань, которая возобновилась после этого и вернулась в город.
«Короче… — заговорил Арким. — Со стороны реки, пока барбакан на месте, атаковать смысла нет, но ты организуй горожан, чтобы построили из толстых брёвен сплошной и длинный настил, который можно будет протянуть вперёд и в считаные секунды создать переправу. Ещё нам нужна нефть».
— Придётся обратиться в аббатство, — произнесла Жанна задумчиво. — Хорошо. Сколько?
«Бочек пятьдесят, качество не особо важно, лишь бы горела, — ответил Арким. — Это для разовой акции».
— Хорошо, — снова ответила Жанна. — Напишу письмо сегодня же. Что ещё?
«Нужно тщательно подготовиться к деблокаде, дождаться прибытия грузов, а затем брать Сен-Лу. Кстати, сегодня утро Ла Гир самовольно устроил вылазку, видимо, в пику тебе. Его подстрелили, он отлёживается в лазарете и, скорее всего, бесславно помрёт».
— Надо нанести ему визит, — решила Жанна.
Городской лазарет пропах вонью гнили, затхлостью, а также безнадёжностью. Вокруг стонущих раненых ходили монахи, которые изредка производили какие-то действия с ранами, но больше читали молитвы и принимали предсмертные исповеди.
— Ты довольна, да? — прорычал Ла Гир, лежащий на одной из кушеток. — Вот так это должно было закончиться? Вот так?! Что говорит тебе об этом Бог?!
Его ранили дважды, один из арбалетных болтов попал в стык между кирасой и наплечником, поразив левое плечо, а другой в район шеи, оставив после себя длинную резаную рану.
— Этого могло и не случиться, не возгордись ты и не пожелай идти в сегодняшнюю вылазку, — спокойно ответила ему Жанна.
— Да иди ты… — Ла Гир отвернулся и поморщился из-за резкого движения.
Рана на плече уже воспалилась, так как её недостаточно хорошо очистили. Даже просто днями лежа в колчане наконечники превращаются в весьма антисанитарные штуки, а ведь некоторые любители пострелять ещё и специально макают их в грязь или даже дерьмо, что превращает эти болты в гарантированную смерть для жертвы.
«Я щас с ним поговорю, а ты сядь на свободную кушетку, помалкивай и глубокомысленно смотри в окошко, — попросил Жанну Арким. — Он нам понадобится, так как неплохо соображает в тактике ведения современной войны и вообще личность символичная, что хорошо для боевого духа солдат».
Жанна молча села на кушетку по соседству и уставилась в окно.
— Чего ты молчишь?! — вновь повернулся к девочке Ла Гир. — Пришла поизд…
«Род закрой, мать твою!» — заорал у него в голове Арким.
— А-а-а?! — вскрикнул Ла Гир и завыл от боли в плече.