«Сейчас я тебе помогу замочить этого культуриста, а уже потом буду объяснять расклад», — произнёс Арким в голове бородача. — «Все вопросы потом! Вынимай меч и принимай стойку!»
Влиятельный бородач на удивление легко извлёк меч из грудной клетки мёртвого семита, поднялся на ноги и уставился на приближающегося семита-качка, игриво помахивающего топором, полотно которого заимело несколько кусков мозговой плоти.
«Я вижу, что у него есть некоторое пренебрежение к тебе», — сообщил Арким. — «Он нанесёт удар, а ты встретишь его подставленным мечом, только не береги его, смело подставляй лезвие, оно выдержит любой удар».
В нормальной ситуации в текущую эпоху практически никто не отражает удары оружием, ведь для этого есть более логичный в данном случае щит, к тому же, качество металла оставляет желать лучшего и в таком случае можно лишиться оружия прямо посреди боя, а это верная смерть.
Бородач щита уже не имел, при падении он сломался пополам и для боя больше не пригоден, поэтому его шансы на победу очень низки. Во всяком случае, он считал именно так, но сдаваться не собирался, уповая на удачу и божью волю.
Семит нанёс пренебрежительный пробный удар, который был встречен лезвием меча. Арким видел, что противник презрительно улыбнулся, но его улыбка поблекла, когда меч разрезал дерьмовый металл и царапнул его псевдоламеллярный нагрудник.
Внезапно оставшись без оружия, семит попытался отпрянуть, но бородач сделал шаг вперёд и кольнул его в лицо, прикрытое кольчугой. Подставленный щит был легко пронзён мечом и лезвие, пройдя через руку семита, достигло его лица, пробив его до затылка.
«Рубани его по шее, он ещё жив! — распорядился Арким. — Давай-давай, я знаю, что делаю!»
Бородач кольнул упавшего семита в горло и отошёл на шаг.
Он тяжело дышал, пот стекал по его окровавленному и грязному лицу.
«Уходим назад! — дал указание меч. — Надо вернуть контроль над армией!»
Бородач не стал кочевряжиться, он понимал, что погорячился с личной атакой.
«Сколько у тебя воинов в подчинении?» — деловито осведомился Арким, когда они с бородачом отошли за нестройные ряды франкских воинов, ожидающих второй волны арабов.
Бородач произнёс какую-то тарабарщину, из которой меч понял лишь несколько слов. Французский язык он знал весьма шапочно, а тут его старая версия, то есть старофранкский язык, который всё ещё имеет много общего с древнегерманскими языками, если Арким верно идентифицировал эпоху.
«Так, слушай меня! — остановил бородача меч. — Если один палец — это тысяча воинов, то сколько у тебя воинов под рукой, покажи количество пальцев!»
Бородач задумался, начав что-то просчитывать, а затем показал пять раз по пять.
«Двадцать пять тысяч воинов?» — на всякий случай уточнил Арким.
Бородач кивнул.
«Как ты осуществляешь управление своим войском? — продолжил опрос Арким. — Какого хрена ты вообще делаешь в гуще сражения?»
Бородач развёл руками и произнёс что-то на древнефранкском. Меч с досадой вздохнул.
«Ладно, нет времени, — произнёс он. — Делай, что делаешь, а дальше посмотрим».
Влиятельный бородач начал раздавать команды, арабские завоеватели посчитали сегодняшнюю схватку законченной и отошли к своему лагерю.
На поле битвы было очень много трупов, но среди них ползали раненые, которым никто не спешил помогать: они выползали к своим, но многие умирали на полпути.
«Надо обрушить их коммуникации, — поделился тактической мыслью Арким. — Сейчас самый лучший момент отправить кого-нибудь вырезать их обоз, они ведь сюда грабить пришли, значит точно есть обоз… Кстати, как тебя звать?»
— Carolus Martellus, — представился бородач. — Major domus regnum Francorum.
«Тот самый, что ли?! — обрадовался Арким. — Ну мы с тобой тут таких дел наворотим, дружище! Мы сейчас что, при Пуатье?! Арабами, тьфу ты, сарацинами управляет Абд ар-Рахман?! Постой, ты же на латыни можешь говорить, ведь так?»
— Да, я владеть могу немного латынь, — с некоторой гордостью произнёс Карл Мартелл, идущий по военному лагерю к некоему шатру. — Кто ты есть?
— О, приятель, я твой счастливый билет в великолепную жизнь! — ответил Арким на классической латыни.
Классическую латынь он знал и уважал. Таргус Силенций Виридиан, «оруженосцем» коего Арким был когда-то давным-давно, обучил его современной для него версии классической латыни, которая в его родном мире застыла в единой форме где-то к 700–800 годам нашей эры.