Развитие версии в неверном направлении происходит в том случае, когда автор ставит целью отстаивать свое предположение во что бы то ни стало, не обращая внимание на всю зыбкость его обоснования. Чаще всего такие обоснования выступают как:
· использование для подтверждения версии фактов, не относящихся к делу. В этом случае на одну и ту же нить нанизывают любые примеры, факты из той сферы, к которой относится версия (например, из криминальной сферы);
· применение в качестве доводов в пользу своих версий мнений каких-то людей по поводу исследуемого события. Рассмотрим эти положения на примерах.
Некоторые газеты после взрыва на Манежной площади 31 августа выдвинули версию о том, что он является результатом рэкетирских разборок. А через день после публикации, 3 сентября на Павелецком вокзале была обнаружена сумка, в которой лежали обрез охотничьего ружья, самодельный пистолет, дымовые шашки, нож. Этот факт был запротоколирован милицией, и нет оснований подвергать его сомнению. Журналисты, выдвинувшие версию рэкетирской природы взрыва на Манежной плошади, поспешили объявить этот факт доказательством в пользу своих предположений. Хотя и до сих пор все еще не ясно, чья сумка была найдена и какое отношение она имеет к упомянутому взрыву. Подобная искусственная привязка данного «криминала» к выдвинутой версии, конечно же, не имеет никакого оправдания. А поэтому она никак не способствует развитию версии, превращению ее в обоснованное доказательство причин взрыва.
Автор публикации «Охота на московского мэра началась в «Охотном ряду» (Московские ведомости. 1999. 6 сентября) считает, что взрыв организован врагами Юрия Лужкова, который «был единственным объектом взрыва». Главный довод в пользу этого утверждения — мнение известного артиста Иосифа Кобзона, который убежден, что: «Взрыв на Манеже был направлен на срыв Дня города в Москве. Ведь именно здесь, в торговом комплексе «Охотный ряд» и как раз на 3-м уровне должно было состояться одно из центральных мероприятий Дня города с участием Юрия Михайловича. Мэр должен был вручить ключи от машины «Святогор» 50-миллионному посетителю «Охотного ряда». А мне была предоставлена честь исполнить гимн Манежной площади… Идеологам преступления не удалось разрушить планы Юрия Михайловича. Разве только акция переместилась с 3-го уровня на 2-й. И гимн спел!..» И далее автор сообщает читателям следующее: «В пользу слов г-на Кобзона говорят следующие обстоятельства:
— во-первых, учитывая то, что взрыв прогремел аккурат накануне Дня города, логично предположить, что террористы намеривались таким образом потрепать городской голове нервы, а москвичей, у которых он пользуется большим авторитетом, запугать и заставить сидеть дома;
— во-вторых, торговый центр на Манеже — одно из самых любимых архитектурных «детищ» Юрия Лужкова, и теракт приобретает еще и издевательски-символичный характер: тебе здесь очень нравится, так на — получай;
— в-третьих, налицо политическая дискредитация Лужкова: раз в городе происходит такое — значит мэр не в состоянии контролировать ситуацию, он — слабый руководитель. Даже само название комплекса — «Охотный ряд» — носит в этой связи некий мистический оттенок. Мол, началась охота на ненавистного оппонента».
Слабость приведенных оснований в пользу изложенной версии очевидна. Ведь и суждения И. Кобзона, и суждения самого автора публикации есть не что иное, как мнения, которые сами нуждаются в подтверждении фактами. Без этого они остаются просто предположениями. А версия, опирающаяся на предположения, таковой и остается. Иначе говоря, использованные автором доводы не послужили ее дальнейшему развитию по пути превращения в доказательство.
Обладая предварительной информацией в форме журналистской версии, аудитория с большим, нежели ранее, вниманием следит за дальнейшим ходом событий, как бы сравнивая уже известные ей сведения с уточненными данными, достоверно обоснованными выводами, заключениями автора.
Публикуя версию, журналист может рассчитывать на определенную реакцию на данную публикацию как со стороны аудитории, так и со стороны лиц, учреждений, упомянутых в данном выступлении. Версия, таким образом, является как бы определенным инструментом, способом нащупывания верного направления в изучении заинтересовавших автора событий.
Вполне возможно, что вслед за публикацией версии автор получит сообщения от лиц, обладающих необходимой информацией, которая может стать очередным звеном в нахождении истины. Это в полной мере оправдывает публикацию материалов в жанре версии, делает ее незаменимым в палитре других журналистских жанров.
Версия в творчестве журналиста выступает обычно в качестве жанра, предваряющего подготовку материала других, более серьезных жанров — корреспонденции, статьи, журналистского расследования и т. д., опирающихся только на достоверные, проверенные сведения, факты.
ЭКСПЕРИМЕНТ
Данный жанр «проявился» в отечественной журналистике в качестве самостоятельного в начале 90-х гг. Однако по сути своей материалы, подобные тем, которые сейчас часто можно встретить под рубрикой «эксперимент» (это понятие, как известно, обозначает один из методов исследования действительности), публиковались на страницах прессы на протяжении десятилетий. Только выходили они в свет под другими «именами» — то ли очерка, то ли корреспонденции, то ли фельетона и пр. (Вспомним, например, публикации «Меченые атомы» и др., подготовленные О. Рубиновым на основе экспериментов и опубликованные в «Литературной газете» в 1984 г.)
Почему так происходило? Как уже говорилось во введении, смысл отнесения того или иного произведения к определенному жанру (часто самими авторами не замечаемый), таится в том, чтобы указать на отличительную черту публикации определенного рода и показать неповторимость, особенность их «семейства». Особенность эта может связываться (и традиционно связывается) с разными характеристиками текстов — то с предметом отображения, то с методом сбора материала, то с методами его осмысления, истолкования, то с разделением его на «то, что есть факты» и на «то, что есть мнения о фактах» и т. п. и т. д.
Наблюдаемое в последние годы выделение в качестве самостоятельной группы (семьи) публикаций, базирующихся на проведенных их авторами экспериментах, очевидно, вызвано стремлением журналистов подчеркнуть именно то обстоятельство, что при сборе информации, использованной затем в публикациях, ими был применен именно данный, а не какой-то иной метод. Не в малой мере это стремление — ответ на актуальные информационные ожидания части современной аудитории СМИ, ориентированной на получение «живой», сенсационной информации.
Почему указание автора на то, что при подготовке публикации был использован метод эксперимента, способно привлечь внимание аудитории?
Прежде всего по следующей причине. Если взять, скажем, репортаж, корреспонденцию, отчет, рецензию и прочие жанры, то можно утверждать, что они основываются на информации, полученной такими методами, которые позволяют журналисту пребывать в относительно пассивной, отстраненной позиции внешнего наблюдателя по отношению к предмету своего интереса, позволяют изучать его со стороны, не вмешиваясь в происходящее.
Такого рода пассивность журналиста обычно не очень способствует появлению в газете или журнале интересного материала. Кроме того, предметом отстраненных наблюдений чаще всего становятся обыденные ситуации, которых в жизни всегда больше, чем необычных. Это тоже не помогает подготовке захватывающих внимание аудитории публикаций.
Имея определенное представление (из опыта общения со СМИ) о том, что публикации, отображающие обыденные ситуации и основанные на «невключенном» наблюдении их автором, обычно представляют собой произведения «среднего уровня», аудитория часто относится к ним достаточно индифферентно.