Пять дней спустя, на второй день наступившего Нового года, Боровков, Петровский, Гущин остановили у гастронома в Люберцах «Жигули». Как обычно, попросили водителя подбросить их до гаражей. В Красково водителя В. Голикова перетащили на заднее сиденье и поехали к лесу. На опушке Голикова выволокли из машины. Кто выстрелил в него? В суде бандиты грызлись друг с другом, оспаривая этот выстрел. Боровков сказал, что стрелял Гущин. Гущин кричал, стрелял не я, а ты, но ты был пьяный и первый раз промахнулся! Пуля попала в грудь, но не в сердце. Голиков бросился бежать, но Боровков догнал его и добил ножом.
В зале суда Боровков сказал: мне было противно, что он встал на колени и умолял не убивать. К тому же ему нужна была машина, потому что Боровков решил научиться водить. Он готовился к урокам. Через два дня машина вышла из строя, и он ее бросил. Позже видели, как ее забрали работники милиции.
Через три дня после убийства Голикова зловещая троица остановила в одном из переулков Краскова «Жигули» полковника П. Пастуха. Его вывезли в Раменский район и остановились на трассе возле указателя «Детский лагерь «Огонек». Еще в машине Боровков потребовал у водителя дубленку. Он возмутился… Труп П. Пастуха был позднее обнаружен в лесу.
Четырьмя днями позже у станции метро «Выхино» в Москве Боровков, Петровский, Гущин остановили новенькую «девятку». На сей раз бандиты попросили довезти их до стадиона «Электрон» в Красково. Приехав на стадион, они приказали водителю по фамилии Маленкин пересесть на заднее сиденье. Маленкин наотрез отказался выполнять это требование. Его жестоко избили, выбили зуб, вся машина была в крови. Его буквально отрывали от руля, и его место по уже знакомой схеме занял Петровский. Куда поехали? На берег речки Пехорки, где у Боровкова был сарай.
На этом самом берегу провидение протянуло Маленкину руку помощи, но он ее, видимо, не разглядел. Боровков сказал Маленкину, что его запрут в сарай, что ему нужна машина. Как бы крепко его ни связали, как бы крепко его ни заперли, он бы оттуда выбрался. Но он сказал, что с машиной расстаться не может и готов ехать куда угодно и делать что угодно. Этим он страшно взбесил Боровкова. Маленкин сказал, что поедет в багажнике, и сам туда полез. Его там и застрелили.
Тело Маленкина вытащили на берег, привязали к спине канистру с бензином и выбросили в реку.
Петровский и Гущин сказали, что тело долго не тонуло, потому что у берега было мелко. Пришлось его отталкивать. Труп обнаружить не удалось, несмотря на то, что родственники за свои деньги наняли водолазов и они несколько дней метр за метром обследовали чуть ли не всю речку. Барков в суде заявил, что обстоятельства убийства Маленкина ему известны и что он готов показать место, где произошло убийство. Однако на вопрос об участии в убийстве ответить отказался.
Он все время повторял: где труп?
Через несколько дней их остановили на посту ГАИ — просто так, проводилась какая-то проверка. Машина оказалась в угоне. Пока разговаривали, Гущин выбросил пистолет под машину, уже деваться было некуда. Первым делом они выдали Грацияна, которого в тот день с ними не было.
Вдохновение посетило его на Новый год. Он и Илюшкин приехали в Раменское, выпили. И стали размышлять: чем они хуже Боровкова? Они тоже могут останавливать машины и убивать водителей. Но старый испытанный сценарий решено было слегка изменить. Они вышли на улицу, улыбнулись двум местным барышням и попросили остановить двух прохожих. Барышни просьбу исполнили. Прохожих раздели, ограбили, избили и скрылись. Ага, получилось. Значит, можно останавливать машину. Барышни остановили машину «Жигули». За рулем был прапорщик Кирьянов. За 10 тысяч он согласился довезти приятелей до деревни Поповка.
В машину сели трое: Грациян, Илюшкин и неустановленное лицо, которым, по всей видимости, был Грибков, уже знакомый нам по истории с фермером Мурановым. У Грибкова не спросишь, он, говорят, убит в драке. Но это было позже. А в тот январский вечер Кирьянов привез приятелей в Поповку и вместо денег получил удар ножом в шею. Кирьянов не растерялся, выскочил из машины и бросился бежать. Грациян и Илюшкин за ним. Преследовали его долго, чуть ли не целый километр, да по снегу. В него стреляли. К счастью, Бог дал ему сил и ему удалось скрыться. Бандиты сели в машину и были остановлены милицией у железнодорожного переезда возле станции «Совхоз».
Боровков, сидя в тюрьме в ожидании суда, в камере убил еще одного человека. Перед тем как летопись его банды попала в областной суд, к Валентине Павловне Чудовой, дело об убийстве в тюрьме слушалось в Мосгорсуде. Приговор: пятнадцать лет лишения свободы.
Валентина Павловна! У меня слабое, любящее сердце. Я удивляюсь, как не умер, слушая приговор.
Если бы я писала учебники для будущих судей, я бы непременно целую главу посвятила бы именно этому многотомному делу. Почему? Потому, что, во-первых, это классическое дело конца 90-х годов, и, во-вторых, потому, что в этом деле было все для того, чтобы вынести приговор, равно как все для того, чтобы вернуть дело на дополнительное расследование. Все, как всегда, зависит от человека. Одного человека — судьи.
Ну, взяли бандитов на угнанных машинах.
Ну, обнаружили трупы убитых владельцев.
Что дальше? Ведь Боровков, да и Грациян, кстати, тоже никогда не признавались в совершении убийств. Боровков в зале суда сказал Чудовой: вы меня не расстреляете, потому что я никогда ничего не признавал и на себя не брал, а доказательств нет.
Свидетелей мало, да и те боятся.
Признавать-то Боровков ничего не признавал, а с Гущиным рядился за каждое слово, фактически повторяя его рассказ. Но, для того чтобы это произошло, судье надо было восстановить события в их логической последовательности. А логика судьи — это плод его вдохновения: все собирается в единое целое только в результате тончайшего, микроскопического исследования всех обстоятельств дела. И эта логика может быть только исчерпывающе адекватной событиям. Только тогда люди, которые хотели бы молчать, начинают говорить.
А вдохновение — это награда за бесконечные усилия. Можно обойтись без него. Тогда судья видит только то, что видит, слышит только то, что слышит. А не то, что должен слышать.
Боровков из очередной тюрьмы вернулся уже дипломированным убийцей. Перед ним никогда не стоял вопрос о роде деятельности. Он убил даже в ожидании очередного приговора в тюрьме. Чувство самосохранения не возобладало над инстинктом убийцы. Эту деталь суд должен был оценить сполна. А Гущин сказал Чудовой: «У меня судьба такая. Чем еще я должен был заниматься? Ведь я родился в тюрьме». Между тем сотрудники Коломенского детского дома рассказывают, что Гущин часто возвращался в детдом с полными сумками. Накупит конфет, печенья, яблок да и приедет туда, где провел детство. Другого-то места не было. Всех одарит, угостит, да и поминай как звали. Появятся деньги — и он появится. Он добрый, но воровать начал раньше, чем ходить в школу. Как же добрый, когда убийца? Да вот что хотите с этим, то и делайте. В зале суда он сидел не поднимая головы. А его родной брат Грациян — напротив. И он еще рта не успел открыть, как стало понятно, как нежно и бережно Грациян себя любит.
Петровский стал жертвой своей бесхарактерности и в суде прожил свою жизнь заново. Прожил мучительно. Илюшкин — подросток, которого можно было повести за руку направо, а можно — налево.
Сергей Гущин решением Московского областного суда приговорен к 14 годам лишения свободы, Дмитрию Грацияну сидеть 6 лет, Юрию Петровскому — 7, Андрею Илюшкину — 6 лет условно. А Виктор Боровков приговорен к исключительной мере наказания.
Виктор Боровков — судье Чудовой: