Небогатые, скромно живущие люди, откуда такая нравственная мощь? Ведь спокойно могли бы и присвоить, а грех отмолить. Но нет – другая сила движет ими!
У них появляется великая возможность из одного качества жизни перейти в принципиально иное. Заурядное существование сделать незаурядным – и это всего лишь одним красивым жестом. Согласитесь, если человек нашел несколько миллионов рублей и вернул их казне или владельцу – на него все знакомые (и вся страна) глядят другими глазами. Он воочию доказал, что в его душе таятся могучие силы. Что он не с тем подлым множеством, которое крадет, а с тем героическим меньшинством, которое находит и возвращает…
Вообще жесты, связанные с деньгами, всегда производят глубокое впечатление. Вот и Настасья Филипповна из «Идиота» Достоевского бросила пачку денег (сто тысяч царских рублей – по-нынешнему, больше миллиона долларов) в печку. Вызвав восхищенный стон Парфена Рогожина – «Королева!», а ведь это его были денежки. Я давно думаю: смогла бы я бросить в печку миллион долларов? – и не нахожу ответа, поскольку решительно никто мне их не предлагал и явно не предложит. «В моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне», как сказал поэт, но увы! – мне что-то никак не удается в реальности воплотить целый ряд красивых жестов.
Например, я знаю одного негодяя и подлеца, лично виноватого в том, что десятки хороших журналистов лишились работы. Я задумала при личной встрече облить его фонтаном самой отвратной газировки и спросить при этом: иуда, ты уж тридцать раз по тридцать сребреников получил, не пора ли повеситься?
Но вот горе – с тех пор, как я это задумала, подлец перестал показываться мне на глаза! А когда однажды я его увидела в обществе, рядом не было ни глотка газировки. Жест пропадает много лет, более того, негодяй уже и сам лишился всех прежних выгод и стал так жалок, что мой «красивый жест», будучи осуществленным, окажется вовсе некрасивым…
Что же нам, бедным, делать, если пачки денег нам никто не приносит – и мы не можем бросить их в печку, не валяются оные пачки для нас и на обочине – и мы не можем сдать их в казну, подлецы в нужную минуту не попадаются на глаза, а если вдруг нас станет обуревать жаркое желание помочь людям немедленно – под рукой вот уж точно не окажется ни вдовы, ни сироты, и никакой завалящей бабушки-пенсионерки?!
Кругом одна некрасивость.
Вот Родион Романович Раскольников совершил некрасивый жест – топором по темечку. А потом встал на колени и поцеловал землю, которую он осквернил, как велела ему Сонечка Мармеладова. В той жизни был и мрак, была и красота. А где сейчас сыщешь преступника с такими красивыми жестами?
Но не все потеряно – ведь тоска-то по красоте осталась, и реальность осталась кое-какая тоже, стало быть, ведь возможно, что они встретятся и пересекутся?
Шансы-то есть, верно?
Только бы оказаться дома, когда мне принесут миллион долларов. Только бы сдуру куда-нибудь не уйти…
2011
Судьбология – наука будущего
Предлагаю срочно учредить новую науку, без которой, по-моему, бесполезны всякие прекрасные изобретения насчет улучшения и продления человеческой жизни.
Науку эту я предлагаю назвать – «судьбология», а заниматься она должна изучением человеческих судеб. Улавливанием причинно-следственных связей и фатальных закономерностей. Для этого следует изучить и обработать содержание великого множества жизней и провести, так сказать, «действенный анализ».
Надо собрать воедино отдельные глубокие догадки больших умов. Например, писатель А. И. Куприн открыл, что частенько судьба приделывает отвратительные, позорные концы самым блестящим человеческим жизням, точно в насмешку. Но не всем, а лишь некоторым. А почему? – ответ должна дать судьбология.
Наш современник, Юрий Арабов написал книгу «Механика судеб», где попробовал разобрать с этой точки зрения жизнь Пушкина, Гоголя и Наполеона. Идеи Арабова лягут в основу новой науки. Возможно, благодарные потомки даже поставят писателю памятник.
Арабов уловил принципиальное различие между участью тех, кто «играет» на стороне света, и тех, кто «играет» на стороне тьмы. Светлым нет никаких поблажек, наоборот, все их нехорошие поступки вернутся к ним бумерангом, и переломить карму можно только неким сильным движением в сторону Всевышнего. А вот темные «любимчики» могут пользоваться безоговорочной поддержкой и получать любые поблажки, но только с условием, что они не мечутся и твердо стоят на своих темных целях. Если они начнут вдруг сдуру творить светлые дела, они сбивают программу, и все идет кувырком…
Я время от времени тоже пробую что-нибудь открыть для судьбологии. Например, меня интересует участь тех смельчаков, которые несут в массы идеи здоровья – то есть правильного питания (дыхания, движения) и прочих глупостей.
(Здоровье наше не цель, а средство достижения иных целей, если человек делает свое личное здоровье главной целью, он совершает опаснейшую глупость…)
Вообще-то утверждать с видом полного мастера, что людям – всем людям! – надо делать то-то и то-то и при этом не являться Спасителем, а быть обыкновенным смертным – это наглость. Можно еще извинить вежливые рекомендации специалиста, посвятившего всю жизнь изучению каких-то закономерностей. Но откуда, из какой чертовой дыры на голову людям сваливаются все эти Карры, Монтиньяки, Брэгги с их хвастливыми (по большей части выдуманными) автобиографиями и несносной уверенностью в непогрешимости своих убогих «правил»?
При этом Карр («Легкий способ бросить…»), хоть и бросил курить, прожил те же семьдесят два года, что и моя не вынимавшая папиросу из губ бабуля. Монтиньяк дотянул только до шестидесяти шести – это для француза просто позор. А хитрец Брэгг (голодать действительно полезно, ничего не попишешь!), добавивший себе годков пятнадцать, умер от сердечного приступа в восемьдесят, хотя миф гласит, что он погиб во время занятий серфингом и в девяносто пять. Но вот пришлось сочинять для апостола голодания красивую смерть, поскольку вообще-то судьба на красивую смерть для целителей и оздоровителей явно скупится.
По-моему, они ее раздражают. Не все и не всегда – а кто и когда, пусть изучит судьбология. Но те, кто безапелляционно утверждает: делай так, тогда будет то, – вот эти раздражают точно.
Красавица-жена Маккартни увлекалась полезным и правильным питанием, стала выпускать целебную пищу с примечанием – эта-де пища предотвратит рак груди, поможет его избежать. Ну, и умерла от рака груди. Конечно, возможно и такое: женщина предчувствовала свою смерть, поэтому и разрабатывала тему. Но мне кажется, в таком случае лучше всего ограничиться предположениями и рекомендациями. Не утверждать ничего громким голосом, строгими заявлениями. И не запутывать в свои отношения с судьбой других людей.
Несколько лучше судьба относится к тем, кто не навязывает людям системы питания, а предлагает двигаться, особенно танцевать. Эти действительно могут «жизнь просвистать скворцом, заесть ореховым пирогом» (Мандельштам). Поскольку «в движенье жизнь», наши «движки» могут избежать ударов ревнивой и завистливой судьбы. В полном порядке мать аэробики Джейн Фонда. А великого немца Джозефа Пилатеса судьбе вообще пришлось убирать чрезвычайными способами – он погиб в восемьдесят семь лет, когда спасал свою студию от пожара.
То есть, если бы не вмешалась судьба, Пилатес жил бы и жил – естественных причин умирать у здоровяка не было. И долгое время ему сходило все с рук. Мог же он свободно погибнуть от пожара и в пятьдесят шесть, и в шестьдесят шесть, не правда ли? Нет, ему дали дотянуть до почтенных восьмидесяти семи. Но не до библейских ста, нет. Людям нельзя было давать таких ободряющих примеров, нельзя было делать «путь Пилатеса» слишком соблазнительным и ярко-мифологическим. Поэтому ему как бы «сбили торжество», показали, кто главный.