Он взглянул на кухонные часы.
Когда мы покупали эти часы, нам понравилось, что они тикают тихо, и продавец заверил нас, что громче никогда не будет. Теперь же слушать их — пытка, они не тикают, а стучат, как метроном, который стоит у дочери на пианино; она, правда, им уже давно не пользуется, но я иногда включаю его.
Моя мать, скончавшись шестидесяти пяти лет (через год после смерти отца, которого задушил силикоз), оставила мне в наследство пять тысяч марок. Бог знает, как ей удалось скопить такую сумму за тот год, что она получала вдовью пенсию в шестьсот сорок марок. На эти деньги мы купили дочери почти новенькое пианино.
В магазине музыкальных инструментов жена выписала чек. На следующее утро, в девять, привезли пианино. Соседи на улице с любопытством взирали, как четверо здоровенных грузчиков втаскивали на ремнях инструмент в дом — такого еще в нашем поселке не случалось... Забавно, как мы порой распоряжаемся судьбою детей! Лет двенадцать назад, как раз перед тем, как отдать дочь в школу — Клаудии уже исполнилось шесть, — мы были в гостях у приятелей. Клаудия подошла к висевшей на стене гитаре и стала теребить струны. Жена тут же решила, что дочку надо обучать музыке, лучше всего на фортепьяно, так как, по ее мнению, это единственный инструмент, который дома не действует на нервы. Эх и ошиблась же она!
Мы с Франком молча опустошили кофейник. Франк, опершись о стол, тяжело поднялся, и, словно извиняясь передо мной, сказал с запинкой:
— У меня кое-что наклевывается.
Я почувствовал себя задетым.
— У тебя наклевывается? И ты это мне так спокойно сообщаешь? А может, там и для меня что-нибудь найдется? — Я с трудом сохранял хладнокровие.
— Сожалею, Лотар, но для тебя ничего нет. Одной экспедиционной фирме нужны шоферы, причем второго класса. Перевозить грузы.
— К черту, — сказал я скорее себе, чем ему.
Франк ушел.
Почему он не оставил мне пистолет? Мы нашли его вместе. Нашли самым обыкновенным образом. Ехали ночью из пивнушки домой. В лучах фар что-то блеснуло. Франк резко затормозил.
«Лотар, выйди взгляни, что там».
Увидев лежащий на асфальте пистолет, я поднял его очень осторожно, как хрупкую вещь. В машине я подержал его на обеих ладонях перед лицом Франка.
Франк уставился на него, не веря своим глазам.
«Это ж надо... — пробормотал он, погладив двумя пальцами оружие. — Отдай его мне». Он вырвал у меня пистолет и сунул его в карман брюк запросто, словно зажигалку. Через неделю, когда я поинтересовался, где пистолет, Франк совершенно хладнокровно ответил: «Застрелим из него Бойерляйна».
Я тогда рассмеялся.
Однако спустя несколько дней мы в самом деле отправились на машине Франка преследовать Бойерляйна. Случайно заметили его неподалеку от пивной «Корона»: он сажал к себе в машину какую-то смазливую девицу с длинными волосами и на высоких каблуках. От нечего делать мы поехали вслед за ними в долину Рура, погоня доставляла нам удовольствие. Бойерляйн свернул в ложбину, заросшую по краям терном и шиповником. Лучше и не придумаешь места для любовной парочки, сбежавшей от любопытных глаз большого города.
Пока мы пробирались через кусты к его машине, я думал со злорадством: «Прикидываешься банкротом, сволочь! Выгоняешь рабочих на улицу! Девчонок совращаешь!»
Потом Франк выстрелил дважды в воздух, чтобы его попугать.
Наверху, у себя в комнате, Клаудия шпарила на пианино. Прежде я воспринимал ее музицирование иначе: весь день я был на работе, вечерами она занималась редко и садилась за инструмент, лишь когда я просил ее что-нибудь сыграть.
Теперь же я возненавидел пианино. И все чаще, когда она играла, уходил из дому. Играть-то ей надо было.
Если Франк отдаст мне пистолет, как мы договорились, куда его спрятать? Держать в машине нельзя. С тех пор как я без работы, жена ездит на машине к себе в библиотеку, а иногда и в автомастерскую, когда есть нужда в мелком ремонте.
Ужин приготовил я. У Хелен был усталый вид, когда она села за стол. Во время еды мы почти не разговаривали, я лишь с любопытством наблюдал, как жена с дочкой уминали блюдо, в которое я вложил столько труда. На мои вопрошающие взгляды, нравится ли им, они никак не реагировали. Вот перестану стряпать да накрывать на стол, тогда, наверно, снова будут замечать меня.
— Сегодня опять был суматошный день, — сказала Хелен после ужина. — Скоро совсем вымотаюсь.
Каждый раз, когда она так говорит, я пытаюсь представить, как у нее, заведующей филиалом библиотеки, вообще может быть суматошный день. Книги безмолвно стоят полках, а читатели ходят по звукопоглощающему полу. Книги бывают увлекательными или скучными, толстыми или тонкими, легкими или тяжелыми, но не суматошными.