– Это дар, достойный Князя, Карасий, – задумчиво протянул он. – Чем мы обязаны такой чести?
– То непросто дар, о могучий богатырь, – похлопал по крышке купец. – Это ещё и задаток!
– Задаток? Для чего?
– Я хочу предложить вашей славной бригаде отправиться в новое захватывающее путешествие!
5
– Старый пройдоха!
Мьоль злобно впился зубами в румяный поросячий бок и вырвал целый шматок мяса. Почти не прожевав, он проглотил его и обильно отпил из меха с квасом.
– Он нас обдурил, как щенят.
– То-то ты страдаешь, сидя в телеге и сжирая все наши запасы, – проворчала Кейт, перебирая в колчане новенькие стрелы.
– Он подвязал нас якобы на задание, – покачал головой северянин, – и между делом отправил с нами повозку зерна до Лемска! Вот ведь какое совпадение, да?
– Угомонись, Мьоль, – рыкнул Заид, забивая в новую длинную трубку свежего табака. – Даже если и надурил он нас, камней-то всё равно отсыпал от души.
– Да и проверить подкинутые им слухи о зачарованном мече не станет лишним, – не оборачиваясь к товарищам, сказал Солод, восседавший на козлах.
Богатырь вёл повозку по старому тракту на юг, вдоль Серых гор. Эта дорога была самой короткой, но не всегда самой безопасной. Под конец весны, когда во многих крестьянских вервях начинался голод, отчаявшееся мужичьё выходило разбойничать. Княжеские разъезды неустанно объезжали свои вотчины, отлавливали таких недоделанных бандитов и плётками угоняли их обратно по деревням. Однако с патрулями дружинников Серого Дола, столицей которого являлась крепость Лемск, Солоду встречаться не шибко хотелось.
Хотя, так или иначе, встреча с ними была неизбежна.
– Мне всегда было интересно: на кой ляд ты красишь стрелы, Синичка? – спросил Мьоль, устав сражаться с копчёным боком.
Кейт старательно разложила стрелы в три разные стопки и окунала их в купленные на базаре берестяные коробочки со всякими красками. Обмакнув оперение в красную краску, она подняла снаряд повыше и ответила:
– Такие стрелы-свистульки используют кочевники-турлуки, живущие в степях Вак’Хала. Они далеко летят и издают приятный свист благодаря особому наконечнику, – она аккуратно отложила стрелу в сторону и потянулась к следующей. – Мои любимые.
– Что верно, то верно, ты тоже подсвистываешь порой, – почесав голову, сказал варяг. – Жёлтые чего делают?
Кейт покрасила очередную стрелу и посмотрела на друга.
– Эти хорошо пробивают доспехи. Их наконечники плохо закреплены на древке, и остаются в теле противника.
– Мерзко… – поёжился северянин. – От такой штуковины уже не избавиться… А синие для чего? У них какие-то шипы торчат.
– Вырвав такой из раны, – ответил вместо девушки Заид, – ты выхватишь и целый кусок мяса, – он отогнул штанину и ткнул пальцем в углубление на своей голени. – Заживает долго.
– Бесчестное оружие, – буркнул Мьоль.
– Это тебе не топорики в медведей на твоих островах кидать, – усмехнулась Кейт.
– И то верно… – с тоской вздохнул варяг.
Гружёная зерном телега медленно плелась по неровной дороге, стуча колёсами по рытвинам и ухабам. Запряжённая двойка старых ездовых лошадей с трудом справлялась со своей задачей. И без того нелёгкий груз дополняла четвёрка вооружённых наёмников. Кейт даже было жаль скотинок. Но себя она жалела ещё больше: после броска по горным перевалам, у неё до сих пор болели ноги. Поэтому облегчать жизнь кобылкам она не намеревалась.
Солод отчего-то был грустен. Пожалуй, только Заид знал причину этому. Телега ехала по родным местам Богатыря. Местам, в которые он уже давно не заезжал.
Богатырь прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям, и едва слышно затянул песню:
Воспарили над небом пичужки,
Звонко пели свирели свои.
Я гулял по деревне с девчушкой,
Оглашал вирши ей о любви.
Мы прошлись вдоль коровника смело,
Напугали в овчарне овец,
Разбросали в курятнике крошки,
Всё потеха для юных сердец.
Это вечер прекрасен и светел,
Он на откуп был отдан для нас.
Нам осталось с тобой до рассвета,
Почти пробил прощания час.
Поутру соберу свои вещи,
И займу своё место в строю.
Захватила судьба меня в клещи,
Провожала меня на войну.
Земли Князя охвачены горем,
И беды пришёл пламенный глас…