Реймонд Карвер
Жар
Карлайлу приходилось нелегко. И вот так все лето, с начала июня, когда от него ушла жена. Но пока не нужно было отправляться в школу, к ученикам, Карлайл обходился без няни. Сам заботился о детях и днем, и ночью.
— Мама, — говорил он им, — уехала в далекое путешествие.
Первой няней, которую он пригласил, была Дебби, девятнадцатилетняя толстуха. Она из большой семьи, и дети ее просто обожают, уверяла она. В качестве рекомендации назвала несколько имен и накарябала их на листке карандашом. Карлайл сложил бумажку с именами и сунул ее в карман рубашки. На следующий день ему нужно было встречаться со своим новым классом, и он сказал Дебби, что утром она может приступить к работе. Она ответила: «Хорошо».
Карлайл понимал, что в его жизни наступил новый этап. Эйлин уехала, когда Карлайл возился с годовой отчетностью. Она сказала, что собирается в Южную Калифорнию, чтобы, наконец, пожить для себя. Поехала она с Ричардом Хупсом, одним из коллег Карлайла. Хуле был преподавателем актерского мастерства и еще учил детей выдувать всякие стеклянные штуки; он, по всей видимости, вовремя управился с отчетностью, собрал вещи и тут же отбыл из города вместе с Эйлин. И теперь, когда это долгое и мучительное лето почти закончилось и снова должны были начаться занятия в школе, Карлайл, наконец, вынужден был срочно искать няню для детей. Первые попытки не принесли успеха. Полный решимости найти кого-нибудь — хоть кого-то, — он и нанял Дебби.
Сначала он был рад, что девушка откликнулась на его приглашение. И полностью доверил ей дом и детей, как какой-нибудь близкой родственнице. Поэтому ему оставалось винить лишь самого себя за собственную беспечность, когда в первую же неделю, вернувшись из школы раньше обычного, он обнаружил около дома машину с двумя огромными, из фланели, игральными костями, болтавшимися под зеркалом заднего обзора. И с изумлением увидел во дворе детей в перепачканных одежках, они играли с псом, таким огромным, что он запросто мог бы откусить им руки. Кит, его сын, уже доревелся до икоты, дочка Сара тоже начала плакать, увидев, как он выходит из машины. Оба сидели на траве, и пес лизал им руки и лица. Он зарычал на Карлайла, но немного посторонился, когда тот подошел к детям. Карлайл поднял с земли сначала Кита, потом Сару и, зажав их под мышками, направился к входной двери. В доме играл проигрыватель, так громко, что дрожали окна.
В гостиной за кофейным столиком сидели трое подростков, при,виде Карлайла они тут же вскочили на ноги. На столике стояли бутылки с пивом, а в пепельнице тлело несколько сигарет. Из колонок несся надрывный голос Рода Стюарта. Вся комната была наполнена сигаретным дымом и звуками музыки. Толстушка Дебби с еще одним подростком устроилась на диване. Кофточка на ней была расстегнута, ноги поджаты, в руках сигарета. Девица с тупым недоумением уставилась на вошедшего в гостиную Карлайла. Оба тут же спрыгнули с дивана.
— Мистер Карлайл, подождите, — затараторила Дебби. — Я сейчас все объясню...
— Ничего не надо объяснять, — перебил ее Карлайл. — Выметайтесь отсюда все. Выметайтесь, пока я сам вас не вышвырнул.
И он еще крепче прижал к себе детей.
— Вы мне должны за четыре дня, — напомнила Дебби, пытаясь застегнуть кофточку, забыв про сигарету, зажатую у нее между пальцами. Пока она возилась с пуговицами, пепел сыпался на пол. — Про сегодняшний день, уж ладно, забудем, — за сегодня вы мне ничего не должны. Поймите, мистер Карлайл, это совсем не то, что вы подумали. Они просто зашли послушать пластинку.
— Я так и понял, Дебби, — он опустил детей на ковер, но они прижались к его ногам, оглядывая сборище в гостиной. Дебби посмотрела на Кита и Сару и медленно покачала головой, как будто в первый раз их видела.
— Убирайтесь отсюда, черт возьми! — закричал Карлайл. — Немедленно. Пошли вон. Все до единого.
Он пересек комнату и распахнул входную дверь. Парни, впрочем, не очень торопились уходить. Они забрали свое пиво и медленно потянулись к выходу. Род Стюарт продолжал надрываться. Один из парней заявил:
— Это моя пластинка.
— Забирай, — ответил Карлайл и резко шагнул вперед — но остановился.
— Эй, не трогайте меня. Вот только трогать меня не надо, — сказал парень. Потом подошел к проигрывателю, поднял рычажок и снял пластинку, не выключая вертушку.
У Карлайла дрожали руки:
— Если ваша машина не исчезнет отсюда через минуту — через минуту, слышите? — я вызываю полицию.
От злости у него закружилась голова, накатила слабость, перед глазами замельтешили темные пятна.
— Эй, да уходим мы уже, уходим, — сказал парень.
Они стали по одному выходить из дома. Дебби на пороге споткнулась и, слегка покачиваясь, пошла к машине. Потом Карлайл увидел, что она остановилась и закрыла лицо руками. Так она стояла где-то с минуту, пока один из ребят не окликнул ее и не подтолкнул. Тогда она опустила руки и забралась в машину.
— Папочка сейчас найдет вам чистую одежду, — Карлайл пытался говорить ровным голосом. — Примем ванну, оденемся в чистое и поедем кушать пиццу. Вы же хотите пиццы?
— А где Дебби? — спросила Сара.
— Она от нас ушла, — ответил Карлайл.
Вечером, уложив детей спать, Карлайл позвонил Кэрол, они познакомились в школе, месяц назад. Он рассказал ей про этот кошмар.
— Дети во дворе, одни огромной собакой. Псина здоровая, как волк. А эта сидит в доме с оравой своих дружков. Врубили на полную Рода Стюарта и оттягиваются там, а мои дети на улице — играют с чужой собакой.
Он прижал пальцы к виску и все время тер его, пока говорил.
— Боже мой! — ужаснулась Кэрол, — бедняжка. Я так тебе сочувствую.
Голос ее звучал немного приглушенно. Он сразу представил, как она в своей обычной манере прижимает трубку подбородком, он помнил эту ее привычку, которая его слегка раздражала.
Может, ей приехать? Она приедет. Она считает, что так будет лучше. Сейчас только позвонит няне и сразу поедет к нему. Она настаивает. Не надо стесняться, каждому порою нужна поддержка.
Кэрол была секретарем директора в школе, где Карлайл преподавал рисование. Она была разведена и жила со своим десятилетним невротиком сыном, которого папаша назвал Доджем, в честь своей машины.
— Нет, пожалуй, не стоит, — сказал Карлайл. — Но все равно спасибо. Спасибо, Кэрол. Дети, конечно, уже легли, но понимаешь, мне сегодня хочется побыть одному.
Второй раз она предлагать не стала.
— Дорогой, я так тебе сочувствую. И понимаю, что тебе сейчас ни до кого. Я уважаю твои чувства. Увидимся завтра в школе.
Он понял, что она ждет от него еще каких-то слов.
— Недели не прошло, и снова надо искать няню, — сказал он. — Я так с ума сойду.
— Солнышко, не расстраивайся, — ответила она. — Что-то обязательно подвернется. На выходных я помогу тебе найти подходящего человека. Все будет нормально, вот увидишь.
— Еще раз спасибо, что поддержала в трудную минуту. Ты просто чудо.
— Спокойной ночи, Карлайл.
Уже повесив трубку, он пожалел, что не смог сказать чего-нибудь более нормального. Так он еще ни с кем не разговаривал. Нет, у них не было никакого романа, ничего такого, но она ему нравилась. Она знала, как ему было сейчас тяжело, и ничего от него не требовала.
Когда Эйлин уехала в Калифорнию, Карлайл первый месяц проводил каждую свободную минуту с детьми. Просто глаз с них не спускал, наверное, из-за потрясения от случившегося. И другими женщинами тоже не интересовался, и думал, что вряд ли вообще теперь заинтересуется. Как будто в трауре ходил. Все дни и ночи только с детьми. Готовил им еду — самому-то есть не хотелось — стирал и гладил их вещички, возил за город, где они собирали цветы и ели сэндвичи, завернутые в вощеную бумагу. Он приводил их в супермаркет и позволял выбирать все, что они захотят. Они часто куда-нибудь ходили: то в парк, то в библиотеку, то в зоопарк. В зоопарк брали с собой хлеб — кормить уток. А ночью, уложив детей в кровать, Карлайл читал им Эзопа, Ганса Христиана Андерсена или братьев Гримм.