— Понимаю. — Филаделфия поднялась, испытывая горячее желание поскорее убежать от него, но осталась стоять на месте. Был самый подходящий момент сказать ему, что она знает, кто он, и узнать у него, какую роль он сыграл в судьбе ее отца, но ее вдруг охватил непонятный страх. — Мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Макхью. Надеюсь, что мы встретимся снова.
— Возможно, — ответил он с улыбкой. — Вы долго пробудете в нашем прекрасном городе?
— Это зависит от моего опекуна, — уклончиво сказала Филаделфия.
— Вот как? А кто ваш опекун? Возможно, я знаю его.
— Тай… Телфур. Месье Телфур. Его бизнес — хлопок.
— Что вы говорите? Тогда я должен его знать. До свидания, мисс. Я просто в восторге от того, что познакомился с вами.
Филаделфия смотрела, как он быстро удалялся от нее, и, когда рядом с ней появился Тайрон, с облегчением вздохнула.
Тайрон сразу заметил, что она чем-то расстроена, и незамедлительно спросил:
— Что, черт возьми, случилось на этот раз?
— Мне дурно. Немедленно отвезите меня домой.
— Это от жары. Вы скоро привыкнете к ней.
— Нет. Я не собираюсь оставаться здесь.
Тайрон молча посмотрел на нее, но, почувствовав, как она вцепилась ему в руку, понял, что она вот-вот упадет в обморок, и счел за лучшее отвезти ее домой.
— Вы так и не нашли Макклауда? — спросил он, подсаживая ее в карету.
— Кого? — переспросила она, рассеянно глядя на него. Тайрон тихо выругался, поняв, что она на грани истерики. Ему лучше сейчас не давить на нее.
— Мы сделаем еще одну попытку. Приемы в Новом Орлеане чуть ли не каждый вечер. Мы его разыщем.
Филаделфия молча смотрела в темноту. Ей не надо искать Макклауда. Она уже нашла его.
Часы пробили три раза. Филаделфия лежала без сна и уже слышала, как они отстучали сначала час, затем два часа ночи. Она уже приняла решение: завтра же собрать вещи и покинуть дом Тайрона. У нее хватит денег, чтобы купить билет на пароход и добраться по Миссисипи до Сент-Луиса, где живут ее родственники. Но прежде всего она повидается с Макхью, то бишь с Макклаудом. Тайрон не сможет остановить ее. Он не заставит ее быть затворницей в его доме. Она дождется, пока он уйдет, и, если будет нужно, бросит свои вещи и уедет без них. Она боится его, но еще больше боится упустить возможность поговорить с Макклаудом.
Заслышав шаги на балконе, Филаделфия затаила дыхание. Тайрон расхаживал там до часу ночи. Каждый раз, когда он проходил мимо ее закрытой двери, она зажмуривалась и молилась. Но ей казалось, что к этому времени он уже уснул. Она слышала, как он подошел к двери своей комнаты, расположенной рядом, как после двух часов ночи скрипнули пружины его матраса и решила, что он лег спать. Сейчас он, должно быть, проснулся.
Шаги пересекли балкон; они были такими тихими, что Филаделфия бы не услышала их, если бы спала. Однако она не спала, сердце ее бешено стучало, кулаки непроизвольно сжались. На жалюзи упала тень, и она поняла, что Тайрон стоит у двери в ее комнату. Девушка чуть не закричала от страха, но подавила крик, надеясь, что он уйдет, если решит, что она спит.
Он беззвучно открыл жалюзи, и Филаделфия сквозь москитную сетку увидела его — темный силуэт на фоне лунного света. На этот раз она не испытывала никакого желания отведать его поцелуев или объятий. Страх сковал ее, а мозг усиленно работал, представляя, что сейчас может с ней случиться.
Он осторожно продвигался вперед в темноте. Она слышала, как он тихо выругался, споткнувшись обо что-то, затем двинулся дальше и остановился перед ее кроватью. Сильное волнение охватило Филаделфию, и она закричала:
— Не смей дотрагиваться до меня, Тайрон! У меня здесь пистолет!
Он тихо засмеялся.
— Не стреляй, menina, — послышался голос. — Это я. — Филаделфия рванула москитную сетку.
— Эдуардо!
Приложив палец к губам, он тихо прошептал:
— Не надо будить хозяина дома. Подвинься, я лягу рядом.
Эдуардо лег к ней в постель и обнял ее. Филаделфии о многом хотелось расспросить его, но он принялся осыпать ее поцелуями, а затем начал снимать с нее рубашку, и она решила, что расспросы могут подождать. Прошло уже более двух недель, как они в последний раз занимались любовью, и она так же страстно, как и он, хотела поскорее наверстать упущенное время. Их руки сплетались, срывая одежду, пока они не оказались обнаженными в объятиях друг друга.
Как она могла забыть за такое короткое время, сколько удовольствия дарят его поцелуи! Она мысленно улыбнулась, вспомнив, как боялась вожделения Тайрона. Оно было ничто по сравнению с той радостью, которую она испытывала сейчас, с той страстью, которая заставляла ее тело выгибаться, а сердце стучать в унисон с сердцем Эдуардо. Он не сказал ей ни слова, да в этом и не было нужды. Она сгорала такой же страстью, как и он. Когда он наконец вошел в нее, она закричала:
— О да! Да!
Весь мир сразу перестал существовать для них. Они слились друг с другом, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие.
После того как он мощно извергся в нее, она еще долго держала его в своих объятиях, не желая, чтобы он покинул ее. Теперь ей ничто не страшно. Эдуардо вернулся к ней. Она уедет с ним и оставит все страхи позади.
Внезапно в комнате вспыхнул свет. Любовники были вне себя от изумления, но Эдуардо опомнился первым и заслонил собой Филаделфию.
— Я все правильно рассчитал, — сказал Тайрон, стоя с лампой в одной руке. В другой он держал пистолет и с усмешкой смотрел на них. — Двери моего дома всегда открыты для тебя, Эдуардо, но сегодня ты злоупотребил моим гостеприимством. — Он посмотрел на Филаделфию, и в его прозрачных стеклянных глазах загорелась злоба. — А я-то думал, что ты предпочитаешь спать одна.
— Пусть тебя не беспокоит, с кем она предпочитает спать, — сказал Эдуардо. — Я увожу ее с собой.
— Нет.
Взгляд Филаделфии перебегал с лица Эдуардо на пистолет и обратно.
— Я мог бы убить тебя раньше, но меня разбирало любопытство, сумел ли бразилец растопить твой лед. Твои любовные крики очень впечатляют, querida.
Тайрон с холодной усмешкой взглянул на Эдуардо. Закравшаяся в душу ревность была для него откровением; она жалила его, словно скорпион. Более двух часов после их возвращения с приема он лежал без сна, думая с вожделением о Филаделфии. Затем он услышал шаги. Какая наглость посметь заниматься любовью под крышей его дома! Только гордость не позволяла ему вовремя остановить их.
— Ты думаешь, что если она раздвинула перед тобой ноги, то она тебя любит? Я докажу обратное.
Он пренебрежительно посмотрел на Филаделфию.
— Ты говоришь… что любишь его? Да ведь ты даже не знаешь его. Поинтересуйся у своего дружка, кто погубил твоего отца.
— Тайрон! — Эдуардо выскочил из постели, но, увидев наставленный на него пистолет, застыл на месте.
— Не вынуждай меня убивать тебя, Таварес. Она этого не стоит. — Тайрон взглянул на Филаделфию. — Спроси своего любовника, почему мы разыскиваем Макклауда. Спроси его, кто погубил Ланкастера. Спроси его, кто написал третье письмо твоему отцу. А заодно полюбопытствуй, почему он стал врагом Уэнделла Ханта.
Филаделфия с улыбкой посмотрела на Эдуардо:
— Я не хочу ничего слушать. Он говорит все эти вещи, чтобы побольнее нас задеть.
Но когда она вгляделась в лицо Эдуардо, мужество покинуло ее. Он настороженно наблюдал за ней. Филаделфия с отчаянием переводила взгляд с одного мужчины на другого. Неужели здесь лежит разгадка смерти ее отца? Мало-помалу уверенность покинула ее. Она вспомнила, что в одном из писем говорилось о бразильце. Во рту у нее пересохло. На сердце легла тяжесть.
— Это был ты?
Эдуардо дернулся как от удара.
— Menina, ты неправильно задаешь вопрос. Ты не спрашиваешь меня, почему я это сделал.
— Причины не имеют значения, — словно издалека услышала она свой голос. Неужели Эдуардо был одним из врагов ее отца? — Скажи мне правду. Это ты погубил моего отца?