Филаделфия посмотрела в зеркало. Ее даже не расстроила «демаркационная» линия темных корней у волос. Пройдет еще с год, прежде чем она отделается от этих светлых волос и отрастут ее собственные. По настоянию миссис Ормстед она стала пользоваться хной, чтобы придать волосам нужный оттенок. Красноватый отлив был особенно привлекательным сейчас, когда она надела платье цвета лаванды, и это обстоятельство несколько подняло ее настроение.
В назначенное время она услышала резкий звон колокольчика внизу. Генри определенно был человеком пунктуальным. От всей души она пожелала, чтобы его страстная влюбленность прошла. Так было бы гораздо легче для них обоих.
Выждав, когда горничная сообщит о приходе гостя, Филаделфия неторопливой походкой спустилась по лестнице. Что ей сказать Генри? Что вообще она должна говорить? Миссис Ормстед ни намеком не обмолвилась, о чем ей беседовать с этим молодым человеком. Знает ли он, что она не Фелис де Ронсар? Знает ли он, что ее маскарад был частью плана, чтобы продать драгоценности по выгодной цене? Знает ли он, кто она такая на самом деле?
Лакей открыл дверь, и она вошла в гостиную с приветливой улыбкой на лице.
— Доброе утро, Ген…
Но мужчина, стоявший спиной к двери, был не Генри Уортон. Его волосы были черными, а плечи…
Он медленно повернулся к ней, ослепительно улыбаясь:
— Здравствуй, menina.
Филаделфия смотрела на него как на привидение. «Он нисколько не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз», — пронеслось у нее в голове. Эдуардо был все таким же потрясающе красивым. Его глаза горели черным огнем, губы жаждали поцелуев. Как и прежде, на его щеках играли ямочки. Ее сердце неистово колотилось, в висках пульсировала кровь. Она старалась не думать о том, что больше никогда не увидит его, иначе бы сошла с ума.
— Ты не хочешь поздороваться со мной?
— Я думала… я думала, что здесь Генри Уортон.
— А я думал, что заставил тебя забыть этого человека. Вижу, что мне придется еще поработать.
Когда он приблизился к ней и погладил ее по щеке, она поняла, что отныне только смерть разлучит их.
— Ты скучала по мне, menina? — Слушая его голос, она едва сдерживала слезы. — Прости, что я отсутствовал так долго. Но мне надо было сделать неотложные дела, прежде чем вернуться к тебе. Знай, что Голубая Мадонна возвращена на свое законное место.
Филаделфия смущенно качала головой. Он не покинул ее. Это она убежала от него и пряталась все это время.
Эдуардо видел ее смущение, однако даже не попытался подбодрить ее. У них впереди вся жизнь, и еще будет время обсудить, как она провела несколько последних месяцев. Главное, что он разыскал ее.
— Тайрон передает тебе привет. С ним все в порядке. Но он по-прежнему злится, что Макклауд исчез. Однако нас это не должно больше беспокоить. Тайрон был вынужден покинуть Новый Орлеан. Макклауд очень хитрый и будет всегда настороже, а Тайрона разыскивают власти, чтобы привлечь к суду за ряд преступлений. Не хмурься, menina. Тайрон выкрутится. Он поедет на Запад, возможно, в Колорадо.
Эдуардо провел большим пальцем по ее дрожавшей губе.
— Давай поговорим о нас. Я привез тебе подарок.
Он полез в карман жилета и вынул из него продолговатый изящный ювелирный футляр.
— Открой его.
Не отрывая глаз от Эдуардо, Филаделфия взяла футляр.
— Мне не нужны подарки.
— Я это знаю, а потому буду осыпать тебя ими с большим удовольствием. Сделай одолжение и открой футляр.
Филаделфия отвела взгляд от глаз Эдуардо, горящих опасным огнем, и открыла футляр.
В нем на атласной подкладке лежали три нити великолепного жемчуга: сокровище Мей Лин.
— Это твой свадебный подарок, menina. — Филаделфия подняла глаза и увидела, что Эдуардо все еще любит ее, любит после всего и вопреки всему.
— Как ты заполучил его?
— Я не предполагал, что этот жемчуг дорог тебе, пока ты не поведала мне, что это твое приданое. Я помню твою сказку о сокровищах Мей Лин. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Ты много для меня значишь, menina.
— Ты купил их на аукционе?
— Я думал, что ты знаешь об этом.
Филаделфия покачала головой и снова посмотрела на жемчуг.
— Я не следила за торгами. Но я рада, что ожерелье купил ты.
— Menina, — произнес он, подняв пальцем ее подбородок. — Неужели тебе нечего сказать?
Она встретила взгляд его черных глаз, и все в ней вспыхнуло огнем, любовью и радостью.
— Ты удивляешься, почему я сбежала?
— Я знаю, почему ты сбежала. — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Но теперь ты никуда не убежишь, не так ли?
— Как… как ты нашел меня?
Почему он так изучающе смотрит на ее рот, словно собирается укусить ее?
— Благодари свою хозяйку, хотя она выбрала не совсем правильный способ отыскать меня. Она послала по моему следу частных детективов, а я, опасаясь, что они агенты Макклауда, всячески избегал их. Если бы я не застукал одного из них, когда он на прошлой неделе копался в моем багаже в Чикаго, меня бы здесь не было.
Эдуардо коснулся чувствительного местечка за ее ухом. Филаделфия застонала.
— Целых три месяца без тебя — долгий срок. Я почти совсем не спал. Да и как я мог заснуть, если все время вспоминал минуты нашей близости, твое упоительное тело и всепоглощающую страсть, которая пела в нас обоих?
Он подошел к ней вплотную и спросил:
— Скажи, что ты помнишь, menina?
— Все, что связано с тобой.
Он поцеловал ее, и ей вдруг показалось, что ее сердце сейчас остановится от радости, переполнявшей его. Эдуардо привнес в ее жизнь экзотическую музыку, сияние тропического солнца, чащобу джунглей, вкус диких плодов. Она чувствовала в себе течение широких многоводных рек и прохладных быстрых ручьев.
Наконец он слегка отстранил Филаделфию и окинул ее таким проникновенным взглядом, что у нее закружилась голова.
— Ты и сейчас ничего не хочешь сказать мне, menina?
— Я люблю тебя.
— Я это знаю.
— Я выйду за тебя замуж.
— За этим я и приехал.
Взяв футляр из ее рук, он положил его на ближайший столик.
— Идем со мной.
Она пошла за ним к софе, не думая в этот миг ни о чем. Как легко он отрешился от всего и увлек ее за собой! Но самое удивительное, что она без колебаний позволила ему снять с себя платье. Оказавшись в его объятиях, она забыла обо всем на свете: о том, что находится в особняке Ормстед на Пятой авеню, и даже о том, что сейчас понедельник ноября и на часах пятнадцать минут двенадцатого. Для нее не существовало ничего, кроме ритма бразильской музыки, которую она слышала в их соитии.
Он вел ее за собой в незнакомые, полные страсти места, показывал ей полуночное небо с россыпями звезд; пассаты обдували ее лицо, и казалось, сама земля держала ее в своих объятиях.
Хедда Ормстед точно знала, что увидит, когда откроет дверь гостиной. Однако она испытала настоящее потрясение, бросив взгляд на свою желтовато-коричневую софу. Если бы всю прошедшую неделю она не занималась свадебными приготовлениями, то наверняка лишилась бы чувств.
Она бесшумно закрыла дверь и села около нее на страже. Нельзя допустить, чтобы лакей или горничная узнали, какие дела творятся под ее крышей. Ей и без того нелегко держать прислугу в строгости.
Возраст имеет свои привилегии, и одна из них — быть не такой, как все, и получать от этого удовольствие. Подумать только: ей, почтенной даме, приходится играть роль Купидона!