Выбрать главу

Безрадостным было его возвращение в родную деревню. На вокзале в Ростове люди спали стоя в ожидании поезда — все было обсыпано вшами.

В те годы Россия погибала от сыпного тифа. В 1919–1922 годах здесь болело 5 миллионов человек (некоторые считают эту цифру заниженной). Историки медицины назвали сыпной тиф «сопутствующей» болезнью, потому что он всегда сопровождает войны, нищету и страдания.

Видимо, сыпной тиф и был той самой «афинской заразой», которая во время Пелопоннесской войны в 430 году до н. э. опустошила большие города. Другие описания болезни носят расплывчатый характер, поэтому сейчас трудно определить ее, однако нет сомнения, что именно сыпной тиф унес в 1489 году 17 тысяч солдат армии королевы Изабеллы Католической и Фердинанда Арагонского, штурмовавших крепость Гранаду, которую защищали мавры. Из Испании тиф перекинулся в Америку, где расправился с индейцами. Во время первой мировой войны сыпняком заболели 300 тысяч солдат сербской армии, около полумиллиона человек болели в Сирии.

Шарль Николь, в начале нашего века указавший на вошь как на рассадник заразы, писал о ней, как о «паразите, который сопровождает человека в походах, вместе с ним кочует в обозах и останавливается лишь на пороге больницы, где у больных есть мыло, вода и чистое белье».

Как раз этого-то и не хватало разоренной войной России.

П. Чинаев расказывает, что ему так и не удалось отдохнуть в родной деревне, потому что все ее жители лежали в сыпняке и его звали из одного дома в другой.

Затем он оказался в Бухаре. Там Чинаев с головой ушел в проблему дракункулёзы. Ниточные черви были сущим бедствием: у одного визиря при дворе бухарского эмира вытащили сразу семьдесят штук.

Белый бинт Исаева

«Вытягивание» червя было делом непростым. «Король мух», или тубиб, наматывал постепенно червяка на спичку, и если тот рвался, то та его часть, которая оставалась под кожей, начинала разлагаться и вызывала опасное заражение…

— Бухара тех лет была любопытным городом, — вспоминает Павел Чинаев. — Она была окружена стеной, городские ворота на ночь запирались, и даже некоторые кварталы отделялись друг от друга стенами. Дома строились из глины; во всей Бухаре были только два дома европейского типа: в одном находилось советское полпредство, в другом Узбекский тропический институт. Лавки на ночь не запирались, краж практически не было, а если и случались, то вору отрубали руку. Жители болели лейшманиозом, малярией, но самым страшным бичом оставался ниточный червь. Почему?

Все жители города брали воду в восьми больших водоемах, спускаясь к ним по ступенькам. В городе существовал цех водоносов из трехсот торговцев. Они разносили воду в кожаных мешках. Чтобы легче было зачерпнуть воду, водонос спускался на самую нижнюю ступеньку. Стоило больному ступить ногой в воду, как наступало явление, которое описал Федченко, а позднее наблюдал и Исаев: из открытой раны тысячи

личинок устремлялись в воду. После этого болезнь прямиком доставляли к потребителям воды: за несколько копеек вместе с водой житель неизбежно получал и заразу.

— Нет, сам я не заразился, я пил только чай, т. е. кипяченую воду. Я не заразился ни малярией, ни лейшманиозом, и никакой другой тропической болезнью. Я заразился другим — энтузиазмом Исаева, — вспоминает сорок пять лет спустя Чинаев, рассказывая о тех трудных днях. — Исаев был человеком современным. На открытые раны больных дракункулёзом он накладывал бинты, пропитанные дезинфекционной жидкостью. Он предотвращал, таким образом, не только распространение личинок ниточного червя, но одновременно — чему сам придавал еще большее значение — спасал своих пациентов от тубибов: их грязные потные руки всегда оставляли следы на белой повязке, что отбивало у больных охоту к ним обращаться.

Дома с номерами

Участники врачебной конференции в Москве внимательно слушали молодого врача из далекой Азии, рассказывавшего о борьбе с болезнью, которая даже не упоминалась в научной литературе. Исаев нашел свое место в жизни. Он был необходим людям. Чинаев вспоминает, что с Исаевым нельзя было идти по улицам Бухары, потому что каждый приглашал его зайти попить чаю или поговорить о новых методах борьбы с ниточным червем.

Проблема дракункулёза была неисчерпаемой. Исаев начал с принудительного лечения водоносов. Один из вылечившихся даже увлекся делом своего исцелителя: выучился на лаборанта и стал у него работать. Исаев прекрасно понимал, что надо опираться на местные силы, и организовал для таджиков медицинский техникум. Он приказал составить подробный план города, в результате чего все дома были пронумерованы, а жители — обследованы. Осмотр показал: каждый пятый житель Бухары заражен ниточным червем. В 1920 году на больных завели картотеку, чтобы легче следить за ходом лечения. Бесплатное лечение создавало серьезную конкуренцию тубибам. А в 1925 году, когда Исаев уже был окружен знающими помощниками, он добился того, что власти вообще запретили знахарям лечить дракункулёзу.