Ричер повернулся и посмотрел на двери:
— Ты надеешься, что кто-то попытается их взять штурмом?
— Не знаю, почему они тянут так долго. У наркоманов проблемы, им нужна доза.
— А у него там что-то имеется?
— Всего по чуть-чуть. Он не хранит помногу, потому что есть автомагистраль Нью-Джерси Тёрнпайк и тоннель Холланда под Гудзоном для быстрого пополнения запасов, чему, по-видимому, учат теперь в школе бизнеса, но все же, я уверена, что у него там хватит на неделю.
— Ну что, поехали? Может, стоит припарковаться где-нибудь в другом месте?
— Вам нужно идти домой. Это уже не ваши проблемы.
— Мне необходимо поговорить с тобой.
— О чем?
— О Сыне Сэма.
— Кроселли тебе уже недостаточно?
— Я видел его.
— Кого?
— Я видел человека с армейским «Бульдогом», разглядывающего автомобили.
— Ты серьезно?
— Он заглядывал в наш автомобиль.
— Где это было?
— Ист-Ривер, на 34-й улице.
Хемингуэй сказала:
— Ты же у нас разбираешься в оружии, не так ли? Ты ведь морпех и всё такое?
— Сын морпеха, — ответил Ричер. — И это был настоящий пистолет.
— Сейчас чертовски темно.
— Луна, звезды и вода.
Хемингуэй нагнулась еще на дюйм ниже и скользнула взглядом с Ричера на Крисси.
— Ты тоже это видела?
Крисси ответила:
— Нет.
— Как могло такое случиться?
— Я не смотрела по сторонам.
Хемингуэй продолжила:
— Ну, не знаю. Ладно, допустим, мы имеем подтвержденное свидетельство, и что из этого? Мы знаем, что Сын Сэма находится в Нью-Йорке. Это место нахождения парня. Но это не даёт нам никакой новой информации. Нам требуется нечто большее. Вот, если бы ты знал, кто он такой. Или ты знаешь это?
— Нет, — ответил Ричер. — Но я знаю, кем он был.
Они припарковались на Бликер Стрит, чтобы вернуться и присоединиться к Хемингуэй в её укрытии, но вдруг Бликер Стрит заполнили люди, кто-то группами, кто-то парами, некоторые из этих групп и пар тащили предметы, слишком тяжелые, чтобы это доставляло удовольствие, и поэтому, следовательно, искали другие способы перемещения тяжестей, такие как небольшие автомобили-хэтчбеки, идеально подходившие для перевозки большого телевизора. Ричер и Крисси уже отходили от «Шеветты», захлопнув двери, но еще не закрыв их на замок, когда почувствовали на себе чьи-то взгляды. Двое парней, шатаясь под тяжестью огромной коробки с надписью «Sony», перевёрнутой вверх ногами, шли прямо на них, не отводя глаз от «Шеветты», и Ричер сказал им:
— Идите своей дорогой, парни.
Неразличимая в темноте фигура слева сказала, хмыкнув:
— А что будет, если мы не сделаем этого?
— Тогда я надеру вам задницы и заберу телевизор.
— А может, вы нас отвезёте?
— Лучше идите, куда шли, — сказал Ричер.
Они не сделали этого. Вместо этого они осторожно опустили коробку на землю и снова выпрямились, глубоко дыша, две темные фигуры в темноте. Даже с расстояния шести футов было трудно разглядеть детали, но их руки не потянулись к карманам, что было хорошим знаком. Это означало, что любой предстоящий контакт не предусматривает применения оружия, и весьма обнадеживало. Ричер вырос в обстановке чрезмерного насилия, сложно подыскать другие слова, чтобы описать Корпус морской пехоты США, и умело применял эти уроки, в результате чего за более, чем десять лет не проиграл ни одной стычки, как с детьми морских пехотинцев, той же самой культуры, так и с враждебно настроенной местной молодежью в различных точках по всему миру, которой нравилось думать, что армия США не представляет из себя ничего особенного, и которой нравилось самонадеянно пытаться доказать это, как правило, безуспешно. Два панка на тёмной улице Нью-Йорка вряд ли были способны решить эту неразрешимую задачу, если только у них не было с собой ножей или огнестрельного оружия, что пока было неизвестно.
Парень справа сказал:
— Может, заберём девчонку. Повеселимся все вместе.
Парень слева добавил:
— Просто отдайте нам ключи, и никто не пострадает.
Момент принятия решения настал. Сюрприз всегда был хорош, задержка же всегда была смертельно опасна. Тот, кто позволяет ситуации развиваться не по своему сценарию, просто готовит сам себе неприятности. Ричер рванулся к левому парню, сделав два быстрых шага, словно полевой игрок, подбирающий низкий мяч с земли, и не собираясь замедляться. Он бежал прямо на него, держа руку горизонтально, и ударил локтем в лицо. Почувствовав, что нос парня разбит, он затормозил и обежал в обратном направлении вокруг коробки, прыгнув второму парню, пытавшемуся сбежать, всем своим весом на спину. Парень упал навзничь, словно его сбил грузовик, Ричер ударил его ногой в голову, и парень улёгся неподвижно.
Ричер проверил их карманы. Ни ножей, ни пистолетов, которые, как правило, там бывают. Но это был их выбор, ведь они могли просто продолжить свой путь. Он подтащил правого парня к левому, уложив их плечом к плечу, затем поднял тяжелую коробку, как силач в цирке, из последних сил и шатаясь, сделал два коротких шага и бросил её им на головы с высоты пояса.
Крисси спросила:
— Зачем ты это сделал?
— Таковы правила, — сказал Ричер. — Победить мало. Парень должен знать, что он проиграл.
— Это то, чему вас учат в морской пехоте?
— Типа того.
— Они повредят автомобиль, когда очнутся.
— Они этого не сделают. Они бросят всё и поползут домой. К этому времени ты уже давно будешь в другом месте.
Крисси заперла машину, и они пошли обратно сквозь жару туда, где Хемингуэй ждала их на Кармин Стрит. Ричер спросил:
— Есть новости?
Хемингуэй ответила:
— Пока нет.
— Может, нам стоит найти помощников. На Бликер Стрит полно народу.
— Это уже будет способствование совершению преступления.
— Всего лишь средство, ведущее к цели.
— Скажи мне, что ты имел в виду про парня с «Бульдогом»?
— А вы сможете воспользоваться этим?
— Зависит от того, что это будет.
— Было темно, — начал Ричер, — сами понимаете.
— И?
— Ему было между двадцатью и тридцатью годами, я бы сказал, среднего роста, широк в груди и плечах, довольно бледный, с вьющимися непослушными волосами.
— У него был в руке «Бульдог» калибра 0.44?
— Большинство «Бульдогов» калибра 0.44. Но я не обладаю рентгеновским зрением.
— Как далеко он был?
— В двадцати футах, стоял на месте.
— Как долго ты наблюдал за ним?
— Где-то секунд двадцать.
— Двадцать секунд на расстоянии двадцать футов, — сказала Хемингуэй. — В темноте? Вряд ли на это клюнут. Держу пари, сегодня вечером поступили тысячи обращений. Людей пугает темнота.
— Это был обученный человек, — продолжил Ричер.
— Обученный чему?
— То, как он движется, используя существующие укрытия, указывает, что он — бывший военный, проходивший подготовку в пехоте.
— Это умеют многие. Ты что-нибудь слышал о Вьетнаме?
— Он слишком молод. Этот парень достиг совершеннолетия шесть или семь лет назад. Набор в армию уже сворачивался. Так что тут вы очень ошибаетесь. И я не думаю, что он когда-либо был в бою. Я видел много людей из Вьетнама, они другие. Этого парня учили и теории и практике. Что-то было и от природы, конечно, и немало, но он никогда не бывал между жизнью и смертью, я в этом абсолютно уверен. И я не думаю, что он был морским пехотинцем. Они тоже другие. Я думаю, что он из армии. И еще я думаю, что он был в Корее. Это, как отпечатки пальцев. Я думаю, что он прошёл основной курс и пехотный, с городской специализацией, и, скорее всего, служил в Сеуле. Довольно необычное сочетание. Именно так он и выглядел. По нему это было видно. Вы когда-нибудь были там? Сеул учит двигаться определенным образом. Но он уехал оттуда по крайней мере два года назад, судя по прическе, и у него было время, чтобы стать чуточку тяжелее. Я думаю, что он призвался добровольно в восемнадцать или девятнадцать лет, и, наверное, завербовался на три года. Вот такое у меня мнение.