Ричер сказал:
— Брось, старина. Поищи себе кого-нибудь другого, чтобы поколотить.
Ответа не последовало. Парень выглядел так, словно он ведёт внутренний спор с самим собой. Это длилось долго. Очевидно, нужно было рассмотреть аргументы с обеих сторон. За и против, плюсы и минусы, затраты и прибыли. Наконец парень сказал:
— Ты умеешь считать до трёх с половиной?
Ричер ответил:
— Думаю, да.
— За столько часов ты должен исчезнуть из города. После полуночи ты покойник. До этого тоже, если я увижу тебя снова, — парень выпрямился и пошел прочь, назад к Шестой Авеню, быстро, словно приняв решение, его каблуки позвякивали по раскалённым камням, как у очень занятого человека, который только что вспомнил о важном поручении. Ричер наблюдал за ним, пока тот не исчез из виду, затем повернулся к женщине и сказал:
— В какую сторону вы направляетесь?
Она указала в противоположном направлении, в сторону Вашингтон Сквер, и Ричер сказал:
— Тогда у вас должно быть всё в порядке.
— У тебя есть три с половиной часа, чтобы выбраться из города.
— Я не думаю, что он говорил серьезно. Он сбежал, но при этом пытался сохранить лицо.
— Он говорил серьезно, уж поверь мне. И ты еще ударил его в голову. О, боже.
— Кто он?
— А кто ты?
— Просто парень, проходивший мимо.
— Откуда ты вообще взялся?
— В настоящий момент из Поханга.
— Где это, черт возьми?
— Южная Корея, лагерь морской пехоты в Mуджуке.
— Ты что, моряк?
— Нет, сын моряка. Мы идем туда, куда нас направляют. Но занятия закончились, и я путешествую.
— Самостоятельно? Сколько тебе лет?
— Будет семнадцать осенью. Не беспокойтесь за меня. Я не тот, кого можно бить на улице.
Женщина ничего не сказала.
Ричер сказал:
— Кто этот парень?
— Как ты здесь оказался?
— Автобусом до Сеула, самолетом в Токио, самолетом на Гавайи, самолетом в Лос-Анджелес, самолетом в аэропорт Кеннеди, автобусом до автовокзала Портового Управления. Дальше пешком.
«Янки» были на выезде, в Бостоне, и это было главным разочарованием. У Ричера было чувство, что этот год будет особенным. С приходом Реджа Джексона должно было что-то измениться. Длинной серии проигрышей уже пора заканчиваться. Но Ричеру не повезло. На стадионе «Янки» было темно. Альтернативой был стадион «Шей», «Чикаго Кабс» против «Нью Йорк Метс». В принципе Ричер ничего не имел против бейсбола в исполнении «Метс», каким бы он ни оказался, но, в конце концов, притяжение музыки, доносившейся из центра города, оказалось сильнее. Он решил, что пересечет площадь и проведает девушек из летней школы Нью-Йоркского университета. Одна из них, возможно, пойдет с ним. А может и нет. Но попробовать стоило. Он был оптимистом, и строил гибкие планы.
Женщина спросила:
— Как долго ты уже путешествуешь?
— Теоретически я свободен до сентября.
— Где ты остановился?
— Я только приехал сюда и еще не решил.
— Твои родители нормально к этому относятся?
— Моя мать волнуется, она читала про Сына Сэма в газете.
— Она и должна волноваться, ведь он убивает людей.
— Пары, сидевшие в автомобилях, в основном. Так пишут. По статистике я вряд ли попаду в их число. У меня нет автомобиля, и я до сих пор хожу на своих двоих.
— В этом городе имеются и другие проблемы.
— Я знаю. Я должен был встретиться с моим братом.
— Здесь, в городе?
— В паре часов от города.
— Тебе лучше отправиться туда прямо сейчас.
Ричер кивнул:
— Я надеюсь успеть на последний автобус.
— До полуночи?
— Кто был этот парень?
Женщина не ответила.
Жара не спадала. Воздух был густым и тяжелым, и грохотал гром. Ричер слышал его с севера и запада. Возможно, собиралась настоящая гроза в Хадсон Вэлли, ревущая и громыхающая над медленным потоком меж высоких скал, подобно тому, что он читал в книгах. Свет постепенно темнел, становясь фиолетовым, словно погода готовилась к какому-то значительному событию.
Женщина сказала:
— Иди, проведай своего брата. Благодарю за помощь.
Красный отпечаток руки на ее лице постепенно исчезал.
Ричер спросил:
— У вас всё в порядке?
— Со мной всё будет хорошо.
— Как вас зовут?
— Джилл.
— Джилл, а дальше?
— Хемингуэй.
— Не родственница случайно?
— Кому?
— Эрнесту Хемингуэю, писателю.
— Не думаю.
— Вы свободны сегодня вечером?
— Нет.
— Меня зовут Ричер. Был рад познакомиться, — он протянул руку, и они пожали друг другу руки. Её рука была горячей и влажной, как будто у неё был жар. Впрочем, и его рука тоже. Тридцать семь градусов, а может и больше, и ни ветра, ни испарения. Лето в городе. Далеко на севере в небе вспыхивали молнии. Дождя не было.
Он спросил:
— Как давно вы с ФБР?
— А кто сказал, что я с ними?
— Этот парень — гангстер, ведь так? Организованная преступность? Всё это дерьмо про его людей, про то, что я должен покинуть город и тому подобное. Все эти угрозы. У вас была с ним встреча, и он проверял вас на наличие микрофона, когда положил руку вам на грудь. И я думаю, что он его обнаружил.
— Ты сообразительный парень.
— Где ваше прикрытие? Должен быть микроавтобус с людьми, прослушивающими в нём весь ваш разговор.
— Нет денег в бюджете.
— Я вам не верю. У города возможно, но федералы никогда не считают деньги.
— Лучше проведай своего брата. Это не твоя проблема.
— Для чего таскать на себе провода, если тебя никто не слушает?
Женщина завела руки за спину, опустила их вниз, пошевелила ими, покачивая, словно расслабляя пояс. Черная пластиковая коробка — небольшой диктофон — выпала из-под её платья, болтаясь на уровне колен и повиснув на проводе. Она опустила одну руку ниже платья и потянула за провод, помогая другой рукой. Она выгибалась и извивалась, и диктофон опустился на тротуар, за ним последовал тонкий черный провод с небольшим бутоном микрофона на конце.
Она сказала:
— Всё есть на плёнке.
Маленькая черная коробка была покрыта каплями пота от её спины.
Ричер спросил:
— Я сделал что-то не так?
— Я не вижу, как можно было избежать всего этого.
— Он напал на федерального агента. Это преступление, и я свидетель.
Женщина ничего не ответила, медленно обматывая провод вокруг диктофона. Затем сбросила сумку с плеча и уложила диктофон внутрь. Стало жарче и еще более влажно, чем раньше, словно горячее, мокрое полотенце укрыло рот и нос Ричера. Молний на севере стало больше, они медленно мерцали без перерыва, ослабленные толстым слоем воздуха. Дождь так и не начался.
Ричер сказал:
— Вы собираетесь позволить ему просто так уйти?
Женщина ответила:
— Это действительно не твоё дело.
— Я с удовольствием расскажу, что я видел.
— Суда не будет еще год. Ты будешь должен снова проделать весь этот путь. Ты хочешь добираться сюда на четырех самолетах и двух автобусах из-за пощечины?
— Через год я буду где-то в другом месте. Может быть, ближе.
— Или еще дальше.
— Запись должна остаться на ленте.
— Нужно иметь что-то большее, чем пощечина. Адвокаты будут смеяться надо мной.
Ричер пожал плечами. Слишком жарко спорить. Он сказал:
— Хорошо, желаю приятно провести вечер, мэм.
Она спросила:
— Куда ты сейчас?
— На Бликер Стрит, наверное.
— Ты не должен этого делать. Это на его территории.
— Или куда-нибудь поблизости, может в Бауэри. Там же везде есть музыка, верно?