— Судя по нашему опыту — да, — сказал Карелла.
— Я где-то читала — еще до того, как Ларри застрелился, я использовала это как аргумент в споре, когда пыталась убедить его избавиться от оружия, — я читала, что очень многие люди, хранящие оружие, рано или поздно используют его против себя. Это правда?
— Да, процент застрелившихся среди самоубийц очень высок.
— Я ему говорила! Но он, конечно, и слушать не хотел. Сказал, что надо быть готовым к самозащите. «От кого? — спрашивала я. — От диких индейцев, что ли?» На нашем острове больше нет диких индейцев, джентльмены. Единственные дикари — это мы сами. — Она глубоко вздохнула и продолжала: — Не надо было оставлять его одного в тот вечер. Он работал над одной особенно сложной картиной и никак не мог найти нужного решения. Он ее раз десять переписывал, но она ему все равно не нравилась. И когда я в последний раз попрощалась с ним, он тоже работал над этой картиной. Я ему сказала, что картина замечательная. Но я видела, что он мне не поверил.
Она снова вздохнула и отвернулась, глядя в окно, откуда открывался великолепный вид на реку Дикс и мосты через нее.
— И наконец он нашел выход в этой мастерской, залитой лучами заходящего солнца: вставил дуло в рот и спустил курок. — Она судорожно вздохнула. — Мой сын, Джерри, был ужасно потрясен всем этим. Тогда-то он и начал пить. После того, как его отец лишил себя жизни.
— Вы сказали, это было два года назад?
— Да, два года назад, двенадцатого мая. Я этот день запомню на всю оставшуюся жизнь…
— И когда ваш сын вам позвонил…
— Да, именно об этом он и говорил. Конечно, он был пьян. Он почти все время был пьян. Он говорил о своем отце, заново переживал тот майский вечер, когда он вошел в мастерскую и нашел его… — Она снова отвернулась. Карелла ждал. Клинг уставился в пол. — Простите, все это еще слишком болезненно. Я уже стара, но я помню, что это такое — любить кого-то больше жизни. А теперь… а теперь это. Джерри… Почти так же, какой…
Она покачала головой и снова прижала платок к глазам.
— Простите…
— Миссис Ньюмен, не говорил ли ваш сын о том, что замышляет самоубийство?
— А разве они об этом говорят? — спросила она. — Разве мой муж говорил об этом? Люди впадают в депрессию — но это нормально. Если они загоняют все свои проблемы внутрь, как можно догадаться, что они замышляют? Вы понимаете, какую боль должен испытывать человек, если он думает о том, чтобы лишить себя жизни? Я просто представить не могу такого страдания. Воля к жизни — такое сильное чувство, что просто нельзя себе представить, чтобы человек… — Она снова покачала головой. — Это немыслимо!
— Вы думаете, ваш сын совершил самоубийство, миссис Ньюмен?
— Я не знаю, что думать.
— Вы не знаете, были ли у него враги?
— Он об этом никогда не говорил.
— Если бы ему кто-то угрожал по телефону или он получал письма с угрозами, вы бы об этом знали?
— Об этом вам лучше спросить у Энн.
— Какие у них были отношения?
— Достаточно хорошие. Принимая во внимание…
— Что?
— Его пьянство. Это, конечно, серьезная проблема. Но они очень любили друг друга, когда поженились, — у Джерри это был второй брак, знаете ли, — и, по-моему, Энн держалась безупречно, принимая во внимание обстоятельства. На самом деле эти два года она вела себя как святая. Я очень люблю эту девушку.
— А как насчет первой жены вашего сына? Джессика Герцог, так, кажется?
— Да, это ее девичья фамилия.
— Вы виделись с ней после их развода?
— Нет. Она вообще-то довольно славная женщина, и я не имею ничего против того, чтобы продолжать поддерживать с ней отношения. Но в случае развода люди обычно поддерживают свою плоть и кровь, и… ну, в общем, к сожалению, мы с ней больше не общаемся. На самом деле, жалко.
— Миссис Ньюмен, насколько я понимаю, у вас есть еще один сын…
— Да, Джонатан.
— Он живет в Сан-Франциско, верно?
— Да.
— Они с Джерри были в хороших отношениях?
— Да, насколько они вообще могли поддерживать отношения на таком расстоянии.
Она посмотрела Карелле прямо в глаза и спросила:
— Простите, мистер Карелла, но… вы действительно подозреваете, что моего сына могли убить?
— В любом случае насильственной смерти, то есть вызванной не естественными причинами, мы обязаны рассмотреть все версии, — ответил он.
— Понимаю…
— Мама! — послышалось из прихожей. Все трое обернулись. Энн Ньюмен вынимала ключ из замочной скважины входной двери. На ней была курточка в черно-белую полоску поверх белой водолазки и черной юбки. Энн, как и вчера, выглядела удивительно свежей. Карелла про себя позавидовал обмену веществ, который, казалось, делал ее неуязвимой для жары. Она положила ключи на столик в прихожей, вошла в гостиную и протянула руку детективам.