— Около половины девятого.
— Вы говорите, вы вернулись домой?
— Да.
— Вы работаете по ночам?
— Нет-нет! Я уезжала. Я приехала прямо из аэропорта.
— А куда вы уезжали?
— В Лос-Анджелес. Я села на самолет вчера в половине одиннадцатого и должна была быть дома в половине седьмого. Но самолет опоздал, мы прилетели только в полвосьмого.
— И вы сразу уехали из аэропорта?
— Да, как только получила багаж.
— И поехали прямо сюда?
— Да.
— Когда вы поднялись наверх, дверь была заперта?
— Да.
— Вы ничего не трогали в квартире?
— Ничего.
— Даже телефон?
— Я звонила снизу, из вестибюля. В квартире невозможно находиться.
Квартира была вонючей духовкой.
Когда Карелла и Клинг отворили дверь, на них дохнуло жаром и таким запахом, что они невольно отшатнулись назад. Зажимая носы платками, детективы вошли в квартиру, точно в логово огнедышащего дракона, и двинулись прямиком в гостиную, где навзничь на коврике лежал мертвец. Кожа на его руках, лице и шее, видневшейся в распахнутом вороте халата, почернела. От внутреннего давления газов губы трупа выпятились, язык распух, и кончик его торчал наружу. Глаза выпучились. Из носа, видимо, шла кровь, и ее следы запеклись на верхней губе вместе с зеленоватой жидкостью. От покойника несло тленом, рвотой и фекалиями.
— Господи, давайте окно откроем! — сказал Клинг.
— Нельзя, пока эксперты не приедут.
— Ну хоть кондиционер включим.
— Нельзя. Медикам надо, чтобы температура в помещении оставалась прежней.
— И что же делать?
— Ничего.
Делать на самом деле было ничего нельзя, пока не прибудут остальные. Им пришлось ждать почти целый час, пока наконец эксперты из мобильной лаборатории не перетряхнули всю квартиру в поисках свежих отпечатков пальцев. Но и тогда Карелла запретил открывать окна до приезда мед экспертизы. Медэксперт застрял в пробке по дороге в жилые кварталы и прибыл только в двадцать минут одиннадцатого. Войдя в квартиру, он поморщился, тут же автоматически взглянул на висевший на стене градусник и сказал Карелле:
— Если эта штука не врет, здесь сто два градуса.[1]
— А ощущение такое, что как минимум сто десять[2], — сказал Карелла. — Кондиционер включить можно?
— Только когда я закончу, — сказал медэксперт, опустился на колени рядом с телом и взялся за работу.
Энн Ньюмен ждала снаружи, в коридоре. У стены стояли два дорогих чемодана — видимо, на том самом месте, где она поставила их перед тем, как открыть дверь. Глаза у нее были уже сухие, и она успела стереть с лица следы косметики. Энн по-прежнему выглядела удивительно свежей в своем ситцевом платье.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете, — сказал Карелла.
— Да, конечно, — ответила она.
— Миссис Ньюмен, не могли бы вы сказать, когда вы уехали в Калифорнию?
— Первого.
— Неделю назад?
— Да.
— Как раз успели до жары.
— Жара началась в то утро, когда я улетала.
— А во сколько это было?
— Самолет был в десять утра.
— Во сколько вы ушли из дома?
— Где-то без четверти девять.
— А когда вы уходили, ваш муж был здесь?
— Да.
— Миссис Ньюмен, я обязан задать вам следующий вопрос. Он был жив?
— Да. Мы вместе завтракали.
— А во сколько примерно это было?
— Наверно, около восьми.
— Это был последний раз, когда вы видели его живым?
— Да, когда я уходила из дома.
— А во что он был одет?
— Не помню.
— Случайно, не в тот халат, который на нем сейчас?
— Нет, не думаю.
— Вы не разговаривали с ним, пока были в Калифорнии?
— Разговаривала. Я звонила ему в ту пятницу, после того, как вселилась в отель. И еще во вторник.
— Это было…
— В этот вторник.
— Пятого. Три дня назад.
— Да.
— О чем вы говорили?
— Когда?
— Во время последнего разговора.
— Я звонила, чтобы сказать, что вылетаю в четверг вечером и сегодня утром буду дома.
— Как он разговаривал? Нормально?
— Э-э… видите ли, с Джерри иногда бывало трудно сказать наверняка.
— То есть?
— Он был алкоголик. У него случались запои…
— Вам не показалось, что он был пьян, когда говорил с вами?
— Мне показалось, что он в депрессии.
— А когда это было, миссис Ньюмен? Во сколько вы ему звонили?
— После ужина, около девяти по калифорнийскому времени.
— Это, значит, в полночь по нашему?
— Да.
— Он не спал, когда вы позвонили?