— Вот мы и купили подарки для Мэтти-Мэтта, с этим все хорошо, — язвительно сообщил он.
Прозвучало странно: он ведь и сам хотел пойти по магазинам.
— А что вы ему купили, Фэй? — спросила я, сделав заинтересованный вид. Остальные глупо улыбались.
Она и сама горела нетерпением похвастаться — и гордо вытащила кошмарные шорты в пальмочку.
— Вот! И вот! — Футболку «Я — сердечко — Барбадос». — И вот! — Надувной банан.
— Банан! — заорали хором Джонти и Линден.
На нас оглянулись.
— Ну, на покупку всего этого у нас ушло целых два часа, — в папином голосе сквозил сарказм. — И мне надо выпить, — он посмотрел на Фэй. — Будешь пина-колада?
Фэй была настроена покапризничать.
— А тебе не кажется, что нам надо заказать ланч, Ричард?
— Это кафе. Здесь не готовят ланч.
О боже! Похоже, у них назревала ссора. Моя голова этого не выдержит.
— Пап, — сказала я, — давайте все встретимся около подводной лодки? Вы выпьете, а мы найдем какие-нибудь гамбургеры.
— А разве мы не должны все вместе… — День Фэй явно шел не так, как она задумала.
— Отличная идея, Мэдди, — перебил папа, — на тебе деньги. — Он протянул мне пригоршню барбадосских долларов. — Мы записаны на три часа. Увидимся там.
— Ричард! — вслед нам понесся голос Фэй. — Не слишком ли много денег на гамбургеры?
— Да, Мэдди, не повезло же тебе, — сказала Линден.
— Заткнись, Лин, — отрезал Рэд.
И пошло-поехало… От жары и духоты все стали особенно раздражительны. Я хотела быть только с Рэдом, но Линден постоянно крутилась рядом и изводила меня.
На катере, который подвозил нас к лодке, стало легче: мы спрятались под парусиновым навесом, прохладный ветерок дул в лицо — просто блаженство. Нам навстречу ехал другой катер, и мы еще не успели ничего сообразить, как Джонти вскочил, стал прыгать и размахивать бейсболкой.
— Холли! Холли-и-и-и! — заорал он. Потом сел. — Вот и повидались, — пробормотал он злобно.
Катер с крикетистами направлялся к берегу. Я первый раз видела Джонти в таком состоянии, обычно он уравновешенный.
— Им осталось здесь всего два полных дня.
— А нам всего три, — сказала Линден.
— Три? И все?
Всего три дня с Рэдом! Мы погрузились в глубочайшее уныние. Рэд крепко держал меня за руку.
Катер подошел к подлодке и мы спустились по ступеням. Как будто садишься на самолет, только трап ведет не вверх, а вниз. Внутри было очень тесно. Я пыталась не думать о клаустрофобии. Хотелось прижаться к Рэду и смотреть, как мимо проплывают рыбы, но он прилип к иллюминатору, как околдованный.
— Ух ты! Вот это да, вот это да! Никогда раньше не видел столько радужных рыб. Ты только посмотри! Посмотри!
На дне лежал и два затонувших корабля — огромные игровые площадки для рыб. От их вида мне стало грустно. Вдруг вспомнился «Титаник». Между папой и Фэй все еще висела напряженность — наверное, так и не разрешили свой спор по поводу покупок. Голова у меня болела все сильнее, и я изо всех сил боролась с клаустрофобией. Рэд все восхищался и восхищался этими проклятыми рыбами. Я взялась обеими руками за голову и закрыла глаза. Интересно, ребенок в животе у матери чувствует себя так же?
— Мэдди! Мэдди! Посмотри! Ах ты, черт, забыл камеру! — Рэд, по-моему, обезумел.
— Как эта называется, Рэд? — Линден оттеснила меня от него.
— Мэдди, тебе плохо? — Джонти заметил мое состояние.
— Нет, все нормально, — сказала я, не открывая глаз. — Просто очень хочется подняться наверх.
— Ах, как тебе не повезло! Такое пропускаешь! — Джонти снова прилип к иллюминатору. — Ух ты! Да их тут миллионы! Это кто, Рэд?
Я почувствовала себя совсем несчастной. Прошла целая вечность, прежде чем капитан объявил, что мы поднимаемся. Может, из-за того, что у меня были закрыты глаза, клаустрофобия мучила меня еще сильнее — с открытыми я, по крайней мере, отвлекалась бы на рыб.
Как же чудесно было наконец выйти на свежий воздух, хотя голова так и не прошла.
По дороге домой Рэд не умолкал, все говорил и говорил об этом рифе.
— Рэд, пожалуйста, — попросила я, — у меня голова раскалывается, а из-за тебя еще хуже.
— Прости, — коротко сказал он, — я не знал, что тебе скучно.
— Да нет.
— Прозвучало именно так.
И он отвернулся к окну.
— Рэд, не будь таким.
— Каким?
— Раздраженным.
— Знаешь, я чувствую себя полным идиотом. Я думал, тебе тоже интересно.