Объявили перерыв и послали Сэма за напитками и шоколадом. Он ушел, а мы втроем уселись у окна любоваться дождем. Кевин вышел в туалет, и я осталась вдвоем с Доном. Похоже, он так же смущен, как и я. Он встал и потянулся.
— Душновато тут. Давай откроем окно.
Дон вскочил на подоконник и дернул задвижку. Окно со скрежетом открылось. В комнате запахло дождем.
Я высунулась наружу и на несколько секунд подставила лицо под капли дождя. Блаженство! Волосы тут же намокли, а очки запотели. Я их сняла и откинула волосы с лица, забрызгав Дона.
— Извини, пожалуйста! Там так здорово! Ты, наверное, никогда не дышал таким воздухом! — Я смотрела на него снизу вверх.
Он улыбнулся, и тут вернулся Кевин, а вслед за ним и Сэм с напитками.
Теперь я чувствовала себя увереннее. Мы сели прямо на пол и устроили пикник.
— Так, ребята, где же нижнее белье? — спросила я.
— Попробуй посмотреть там, где, как я слышал, его спрятали, — сказал Сэм.
— Хорошо. Но репетиция еще не закончилась?
— Да вернут его, — отрезал Кевин.
— Вернут, непременно, — официальным тоном заявил Дон. И они вдруг рассмеялись над чем-то, понятным только им.
Дети, да и только!
Мы встали и стряхнули с себя крошки.
— Давайте позанимаемся еще с часок, если силы есть, — предложил Кевин. — Может, дождь к вечеру пройдет, тогда успеем искупаться.
К концу этого мокрого дня мы решили, что будем играть четыре вещи: бессмертную «Yesterday», «The Entertainer» Билли Джойля, «In the Mood» Глена Миллера и «Take Five», кто ее только не исполнял! Но так, как мы, — точно никто! Все эти старые добрые джазовые хиты зазвучали по-новому! Под руководством Дона мы играли действительно вдохновенно. Правда, возникла проблема с «Take Five».
— Нет, нехорошо, — сказал Дон, — флейта тут как-то неправильно звучит.
Я чуть со стула не упала.
— Я не имею в виду то, как ты играешь, Дак, тут как раз все великолепно, особенно импровизация. Просто здесь флейта не к месту, нужен саксофон. Ты умеешь играть на пианино, Ханна?
— Недостаточно хорошо, чтобы заменить тебя.
Дон секунду подумал.
— А давай тогда я научу тебя играть на саксофоне? Тебе это будет несложно.
Я попыталась скрыть щенячий восторг.
— Здорово! Обожаю учиться!
Тут вмешался Кевин.
— Слушайте, мне пора идти. Я обещал Аделе, что послушаю ее мастер-класс.
Я уже достаточно осмелела к тому моменту, поэтому сказала:
— Ух ты, Адела уже мастер-классы дает?
Но примолкла, когда Дональд сказал, что тоже обещал прийти.
— Нет, Донни-друг, тебе не надо туда идти, — возразил Кевин. (Уж не из-за того ли, что у него какие-то виды на Аделу?) — Ты иди трусики выручай. Не отрицай очевидного. Мы все знаем, что это твоя идея. Одна леди очень огорчится, если ей не вернут белье, а мы не хотим, чтобы она огорчалась.
Дональд метнул на меня смущенный взгляд. Я скромно потупила глаза, не желая показывать глубину своего торжества.
— Ведь так, Ханна? Нельзя расстраивать нашу звезду, правда? — И Кевин убежал.
Кладовая располагалась за кухней в конце главного здания. Дождь лил как из ведра, и желающих прогуляться не было. Работники кухни сидели по домам, приходя в себя после воскресного обеда. Мы с Дональдом перебегали от дерева к дереву, чтобы не промокнуть насквозь. Чем ближе мы подходили, тем осторожнее двигались. Вот наконец и дверь холодной кладовой. Висячий замок был открыт. Я толкнула дверь, она распахнулась, и нас обдало волной холода — по влажной коже побежали мурашки.
— Так, — сказала я, оглядывая ряды холодильников и морозильников, — который?
— Ну, — смутился Дон. — Вообще-то их прятал не я, ты же понимаешь.
— А почему, собственно, в морозилке?
— А почему бы и нет? — Дональд заглянул в морозильник, заполненный картофелем-фри. Его лицо зловеще освещалось синим светом. — Я слышал, их положили в пустой. Чтобы никакой антисанитарии, честное слово.
— Естественно, — я подняла крышку, под которой лежали замороженные цыплята и рыба, — мешок будет в последнем ящике, который мы откроем, уверена.
— Нашел! — радостно заорал Дон и поднял странного вида сверток. Но тут он внезапно присел за морозильник и яростно замахал мне руками, чтобы я сделала то же самое. Слышались шаги и мужские голоса. Вошли двое.
Это были рабочие кухни с большой тележкой. Они включили свет — одинокую лампочку на сиротском шнуре.