Выбрать главу
10

Они входили в село как победители. Это было израненное, измученное, истрёпанное, но устоявшее войско. Они и сами не понимали, в чём и кого победили, но дух победы сам собой разносился по округе. Их встречало почти всё село. Выносили воды, благодарили, ребятня вылезла из «газели» и неслась впереди, славя возвращение.

Когда отец Василий служил в церкви повечерие, многие люди лежали на полу. В конце он напомнил, что завтра Литургия, потом он ещё минут двадцать благословлял людей и каждому говорил: «Благодарим Тебя, Христе Боже наш».

Домой его вела матушка. Хорошо хоть дом сразу за церковной оградкой, а дальше — кладбище. Добредя до дома, отец Василий сел у крылечка и так просидел в оцепенении, пока матушка не окликнула его. Она стянула с него ботинки, а отцу Василию казалось, что у него отдирают часть тела. Потом принесла тазик с тёплой водой и поставила туда батюшкины ноги. Он слабым кивком поблагодарил.

Матушка не знала, как ещё услужить супругу, но чувствовала, что всё человеческое, что она приготовила — ужин, баня — для него не имеют никакого значения. «На всё воля Божия», — решила она и не стала тормошить отца Василия, вернулась в дом и стала читать вечернее правило.

Отец Василий не понимал своего состояния: хорошо ему или плохо? Скорее всего, ему было всё равно.

Понемножку он начал чувствовать ступни ног, потом заломило в коленях и отдало в поясницу. «Живой», — подумал отец Василий и решил, что это телу плохо, а ему хорошо. «А ведь ещё каноны читать», — вспомнил он и тело заныло, словно легион бесов сидел в нём. «Что ж, надо и для других пожить, — согласился он и простонал: — Господи, зачем Тебе эти муки?!» — и позвал жену.

Та всё же сводила его в баню, затем отец Василий выпил чашек шесть чаю с мёдом и только тогда сообщил жене:

— Сколько на завтра исповедников, страсть.

— Каноны-то завтра будешь читать. А то ложись, а я тебе почитаю.

— Ни-и, у меня после твоего чаю силы обрелись.

Сил отцу Василию хватило ровно на каноны, ему даже казалось, что последний «Аминь» он произнёс, уже лёжа в постели.

А ещё ему явственно слышался дождь, он даже хотел выскочить на улицу, но было лень вылезать из уютной постели. Капли тихонько шлёпали по крыше, их лёгкий шелест складывался в ласковую тихую песню то ли из детства, то ли ещё из какого далека, и отец Василий ясно видел, как преображался, впитывая влагу, садик возле дома, и что удивительно: дождик продолжал идти, а кругом разливался свет. И кладбища за домом не было. Был чудесный сад и там были люди, которые так же, как он, отец Василий, радовались дождю и поздравляли друг друга. И все благодарили Бога. Отец Василий прислушался, стараясь разобрать слова, до конца так и не понимая, но всё равно радуясь, что столько людей собралось и все благодарят Бога. «Как хорошо, что люди научились благодарить Бога. Это последнее, что нам осталось. Каяться-то мы, как допечёт, научились, а благодарить Бога — нет». И всё яснее и яснее становилась лившаяся песня. «Да ведь я в раю», — догадался отец Василий. И тут же резкий посторонний звук вонзился во всё существо отца Василия, стал ломать, корёжить его, он очумело отбивался, крутил головой, махал руками, но звук наседал, что-то ещё грохнулось рядом и сквозь всё это знакомый родной голос:

— Батюшка, ты что? Что с тобой? Это ж будильник, ты чего так испугался-то?

11

Когда отец Василий вышел на улицу, светало, мир, прикрывшись утренней дымкой, казался свежим и умытым. Но отец Василий сквозь обманную дымку увидел и пепельно-коричневую землю, жёлтую пожухлую листву и безоблачное небо — никакого дождя ночью не было.

Он остановился, вглядываясь в мир и ещё не веря в его реальность. «Как же так, Господи! — Он коснулся ветки и укололся твёрдым листком. — Как же всё это понимать… А стоит ли?.. Надо довершить то, что начал. Может, это последняя Литургия в моей жизни. Так, в общем-то, и каждый день надо проживать, будто последний».

Следом за отцом Василием пришли бабушки на клирос и старик Корней, который не столько пел, сколько следил за порядком и шикал на старушек, если они начинали петь не тот стих, который он указал. Пришли алтарники, мальчики Серёжа и Лёня, оба невыспавшиеся, по-взрослому высохшие, но с горящими глазами, возбуждённые и порывистые. Отслужили утреннюю, отчитали часы… Отец Василий всё ждал, что люди ещё подтянутся и случится то единение, которое восхитило вчера во время крестного хода, но когда он открыл Царские врата, то невольно замер и несколько секунд оглядывал пустой храм. Не совсем пустой, конечно, но столько приходит на Литургию, если на будний день выпадает праздник.