Выбрать главу

Сестра Ида разглаживает перед церковного платья сливового цвета и садится на диван в свободном углу, так что между ней и мамой остается место еще для одного человека. Я начинаю резать овощи медленнее, чтобы расслышать, о чем они говорят.

— Расскажи нам еще про крикет, — просит сестра Бернис. — Я не знала, что ты умеешь играть и даже можешь научить внучку.

Бабушка отворачивается от елки, морща губы — так она делает, когда раздражается, но не может сдержать улыбки.

— Как ты могла подумать, что я не играю в крикет? Я не умею подавать мяч, но уж в беге-то толк знаю, — заверяет она, возвращаясь на кухню. — Ношусь как молния. Я, между прочим, была самой быстрой в нашем районе. Нет, даже во всем округе! Вот почему меня прозвали Угорелой Кошкой!

В прошлом году в Хановере она рассказывала другое. Тогда, чтобы я не вздумала ее ослушаться, она утверждала, будто получила детское прозвище за необузданный характер. «Тебе меня не перешибить, слышишь, дерзкая юная леди? — говорила она. — Меня раньше звали Угорелой Кошкой, потому что я вспыхиваю как спичка! Ты ведь не хочешь сгореть?» Однако она бы никогда меня не ударила, и мы обе это знали. Мама лишила своих родителей такого права, оставив за собой привилегию воспитывать меня тумаками. Зато в умении ругаться бабушке равных не было, и когда она бешено бранилась, словно изрыгая ярость, сравнение с огненной стихией казалось очень уместным.

— Помню, как Элоиз когда-то бегала кросс, — говорит сестра Ида. Она протягивает руку через диван и хлопает маму по плечу: — Да, Элоиз?

Мама кивает и даже издает смешок.

Я поражена. В бабушкином доме мама почти никогда не смеется.

— Удивительно, что вы это помните, мисс Ида.

— О да. Я помню, как в старые времена, до того как мы переехали сюда, ты бегала по Флемингтон-роуд, обгоняя всех мальчишек. Летала как ветер.

— Значит, это у вас в крови, — вставляет сестра Бернис. Сейчас она стоит за моим стулом, взявшись обеими руками за спинку. — Ты занимаешься спортом, Кара? — спрашивает она меня.

— А? — лениво и тихо отвечаю я, но мама слышит это с дивана. Она переводит взгляд в мою сторону, и щеки у меня вспыхивают от страха.

— Извините, сестра Бернис, — поправляюсь я, — я не расслышала вопроса.

Но бабушка, которая уже снова хлопочет у плиты, отвечает за меня:

— Кара спорт не жалует. Элоиз, когда была маленькой, всегда хотела играть на улице, а Кара предпочитает сидеть дома, рисовать или читать — ум тренировать, понимаешь? Она пошла в деда.

Я знаю, что это комплимент — возможно, лучший в устах бабушки. Однажды она мне сказала, что дедушка, хоть и не обладает особой красотой и чувством юмора, очень гордый и сообразительный человек, любит учиться, и поэтому она вышла за него. И все же мне кажется странным, что меня сравнивают с ним, ведь я его почти не вижу.

Интересно, в курсе ли Ида и Бернис, что, хотя бабушка с дедушкой и женаты, он ночует здесь от случая к случаю, поскольку каждый из них живет своей жизнью: бабушка посещает церковь и дружит с сестрами, а дедушка ходит по домам, где рассчитывает поужинать по праздникам. Сам он встречается с другими женщинами, но на прошлое Рождество устроил скандал, когда сосед-вдовец, мистер Кардоса, заглянул к бабушке на кофе, пока мы с мамой были у нее в гостях.

— Какой еще кофе так поздно вечером, Верна? — приступил он к бабушке с вопросом.

— Не ворчи. Ему просто одиноко!

— А почему именно ты должна его развлекать?

— Не все мужчины бабники, знаешь ли, — ответила бабушка. — Не суди по себе.

Нет, сестра Бернис и сестра Ида наверняка ничего не знают. Бабушка не выдержала бы позора; порой я замечала, как она принимает какие-то народные снадобья, а еще мама рассказывала, что когда-то давно бабушка ходила к жрице обеа[12]. Мне хочется поинтересоваться у сестер, где, по их мнению, сейчас дедушка, но вместо этого я смотрю, как мама достает из сумки коробку с подарком, завернутую в магазине в темно-красную бумагу и перевязанную блестящей золотистой лентой. Бабушка оценит яркую обертку. К коробке прикреплен конверт, который я еще не видела, и мама безотчетно водит по нему большим пальцем.

Сестра Ида зовет нас посмотреть висящую на стене фотографию королевской семьи в рамке, и сестра Бернис тоже выходит в гостиную. Черно-белый снимок со свадьбы королевы Елизаветы и принца Филиппа красуется над сервантом в углу, рядом с копией королевского штандарта Ямайки. Мне он ни о чем не говорит, но мама усмехается каждый раз, когда видит его. Однако сейчас сестра Ида и сестра Бернис затеяли спор о качествах двух игроков в крикет — Фрэнка Уоррелла и Лоуренса Роу, — как я понимаю, бэтсменов. Бабушка смеется сама с собой на кухне, рассказывая истории про Угорелую Кошку, вполне довольная тем, что она и есть свой единственный слушатель. Я кладу в салат нарезанные огурцы и натертую морковь, и мама ловит мой взгляд, безмолвно призывая меня подойти к ней.

вернуться

12

Система духовных и целительных практик, распространенная в странах Карибского бассейна.