Осознав свое положение, я понял, чего боюсь. Добраться до Посадас — дело не слишком сложное, а вот пересечь границу… Какими бы неумелыми идиотами ни были фараоны Чако, они, блюдя честь мундира, кипя от возмущения, наверняка разослали кучу приказов об усилении пропускного контроля. И придурок в состоянии сообразить: преступники вроде нас первым делом попытаются удрать в Парагвай.
«Сезон охоты на нас откроется на мосту», — понял я и почувствовал спазмы в животе.
— Грис, по-моему, нам не удастся проехать через Посадас…
— Я тоже так думаю. Прости, что посоветовала ехать именно туда.
Мы помолчали. Показался въезд в Итати. Впереди виднелись огни. Я сбросил газ.
— Что ты собираешься делать?
— Нам нужно срочно переправиться через реку, так? Для этого не обязательно ехать в город. Главное — пробраться к берегу.
— А где мы достанем лодку или возьмем человека, который нас переправит? Или ты предлагаешь пуститься вплавь?
— Пока не знаю. Поедем к причалу и посмотрим. Я несколько лет не был в Итати, но помню, там есть причал.
— Отлично. — Она прикурила две сигареты и передала мне одну. Я тем временем свернул на дорогу, ведущую в город. — Итак, наше положение отчаянное, ну что ж, давай действовать как отчаянные люди.
«Вот она какая, моя девочка!» Я прибавил газу, чтобы въехать в Итати с ветерком.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Чуть менее десяти километров от магистрального шоссе до городка мы проехали минуты за две. Я гнал сто сорок километров в час и сбавил скорость, лишь увидев на фоне ночного неба силуэт базилики. Некий набожный архитектор спроектировал ее, равняясь, наверное, на собор Святого Петра. Получилась громадина метров под сто, типичное для Аргентины смешение стилей. Храм обладает колоссальной вместимостью, в нем могут одновременно пребывать несколько тысяч верующих. Каждый год он организует паломничества, которые производят сильное впечатление своими масштабами, — одно в сентябре, другое — в день Пресвятой Девы Марии, эти паломничества являются самыми важными событиями во всей округе.
Население городка не превышает пяти тысяч человек. Большинство, надо полагать, безмятежно спало. Но не все. Проститутки, лихие люди, ночные дежурные бодрствовали.
На широкой площади перед базиликой околачивались две девицы. Поодаль стоял полицейский джип, возможно, единственная патрульная машина в городке. Я знал, что у реки, в квартале от площади, находится ночной бар. Я притормозил и спросил у девиц, не выходя из машины:
— Вон там, это бар, да?
— А как тебе кажется? — взыграла смуглая девица и тут же поникла, увидев рядом со мной женщину.
— По-моему, так оно и есть, просто хотел уточнить. А есть ли здесь какой-нибудь порт или дебаркадер? Нам нужна лодка.
Девицы рассмеялись, словно я удачно пошутил:
— Рассвет часа через два. Все лодочники дрыхнут.
— Говорят, нынче клев никуда, — вступила в разговор светленькая девица, поменьше ростом. — Лучше попробуйте в Пасо. Это недалеко.
— Нам нужна лодка, — отрезал я. — Здесь и сейчас. Нам сказали, по утрам в одном месте отличная рыбалка, мы готовы хорошо заплатить.
Упоминание денег, естественно, приструнило девиц. У них изменилось настроение, они обрели деловой тон и стали даже симпатичными. Смуглянка предложила нам немного обождать, пока сходит за доном Сантосом, своим дядей: тот, дескать, умелый лодочник и знаток рыбной ловли. Я ответил, что весьма благодарен и щедро вознагражу ее за услугу, но если через десять минут она не появится, мы обратимся за помощью к полицейским.
Угроза возымела действие: девица примчалась точно через десять минут, чуть ли не силой ведя человека неопределенного возраста, костлявого и морщинистого, как черепаха. Предполагаю, что Сантос был года на два старше меня, а по виду вполне мог сойти за моего отца. Лицо почернело от всех ветров Параны. Худоба свидетельствовала о рыбной диете, наверняка вынужденной. Испещренные красными прожилками глаза и красный нос выдавали пристрастие к спиртному. Тип мне не понравился, однако выбора у нас не было.