– Я только поцелую, – прервал ее Рик. – Ведь о большем ты не просила.
– О Господи, – смеясь проговорила Энни. – Ты непредсказуем. Я думала, что ты перекинешь меня через плечо и унесешь...
Не дав договорить, Рик закрыл ей рот поцелуем. Оторвавшись от ее губ, он сказал:
– Напомни, чтобы я расспросил о твоих фантазиях, мисс Бекетт.
Ночная рубашка была из легкого белого шелка, и рука Рика на фоне этой изящной вещицы с похожими на жемчужинки пуговицами казалась чересчур крупной и темной. Стоит только легонько потянуть – пуговицы оторвутся и стуча покатятся по крыльцу.
На удивление уверенными пальцами – если учесть, что внутри у него все дрожало, – Рик высвободил одну пуговицу из петельки, потом то же самое проделал со следующей, не отрывая взгляда от бурно вздымающейся груди Энни.
Он распахнул полы халата, и бледный, призрачный лунный свет упал на округлые белые груди.
– О Господи, – благоговейно прошептал Рик, глядя на упругие соски. Он наклонил голову и коснулся их языком.
– Рик... – простонала Энни.
Целоваться сидя на узких перилах веранды было не слишком удобно, но Рик не думал об этом. Он лизнул соски Энни кончиком языка, потом втянул их в рот, потом снова поцеловал, и все это время Энни, изогнувшись всем телом, тихонько стонала, доводя Рика своими стонами до умопомрачения.
– Как хорошо... – Она зарылась руками в его волосы, притянув поближе к себе. – Мы должны остановиться. Я не могу... Я не...
Рик прервал ее слова жадным поцелуем, проникнув в полуоткрытый рот, провел языком по ее языку, зубам, гладким губам. Наконец, отстранившись, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, запахнул на Энни ночную рубашку и трясущимися пальцами принялся застегивать пуговицы.
– Все хорошо, – проговорил Рик, даже не пытаясь делать вид, что дышит нормально. – Но когда ты решишься, только попроси.
А он со своей стороны сделает все от него зависящее, чтобы она сказала «да» как можно скорее.
Глава 10
«14 июля 1832 года.
Территория Мичиган
Я серьезно отношусь к обязанностям офицера. Нелегко распоряжаться человеческими судьбами. От моих решений зависит, останется человек жив или погибнет. Я не могу принять ответственность за судьбу человека с такой легкостью, как Сайрус, но ведь он прирожденный лидер. Он видит наших людей простыми орудиями, в то время как я на это не способен. Когда рядовой Лоутон умер от дизентерии, Сайрус организовывал похороны, а я сообщал о смерти родным парня. Так мы с Сайрусом и работаем. Он обеспечивает порядок, а я участие. Он мой друг, но в суровых испытаниях войны разница между нами становится все более очевидной».
Из письма Льюиса Хадсона мисс Эмили Оглторп
Во вторник днем Энни укрылась в доме от изнуряющей жары, выматывавшей все силы, портившей настроение и не дававшей спокойно заснуть.
Стоя на кухне у окна со стаканом чая со льдом в руке, она смотрела, как Рик шагает по полю. Интересно, как он может идти вот так спокойно средь бела дня под палящими лучами солнца, не боясь получить солнечный удар? Наверняка отправился обозревать свои владения: растрескавшуюся под солнцем землю с поникшими колосьями. И ни разу, даже мимоходом, словом не обмолвился о том, что беспокоится за судьбу будущего урожая.
Припомнив, как совала ему деньги, Энни почувствовала мучительную неловкость. Но еще большую неловкость она испытала, когда поняла, что их с Риком с каждым днем все сильнее тянет друг к другу.
Хотя Рик с такой легкостью рассуждал об их дальнейших отношениях, Энни знала: такие мужчины, как Рик Магнуссон, не позволят женщине, с которой были близки, так просто взять и уехать, когда все то, что она наметила, будет выполнено.
Сотни раз на дню Энни предостерегала себя не поддаваться обаянию Рика... и сотни раз ловила себя на том, что думает о нем, наблюдает за ним. Как, например, сейчас.
Звук подъезжающей машины и лай Бака вывели Энни из задумчивости. Она подошла к окну, выходящему на крыльцо, и отодвинула занавеску: на подъездной дорожке стоял большой фургон с надписью на боку: «ТВ-24».
Телевизионщики? Здесь?!
Поскольку Рик уже ушел далеко, Энни сама вышла встречать нежданных гостей.
– Чем могу служить?
Мужчина, сидевший рядом с водителем, вылез из машины и улыбнулся ей, однако ответила изящная, хорошо одетая брюнетка. Обойдя машину, она затараторила:
– Привет, я Джанет Олсен с телевидения, двадцать четвертый канал. А вы, случайно, не Энни Бекетт?
– Да, это я. А в чем дело?
– Мы узнали, что вы ведете расследование об исчезновении армейского офицера, пропавшего в 1832 году. Это правда?
– Да, но кто...
– Прежде чем приехать, мы пытались до вас дозвониться, но никто не брал трубку. У вас есть время ответить на наши вопросы? Похоже, вам известно то, что наверняка сможет заинтересовать наших зрителей.
Странно, подумала Энни, никакого телефонного звонка она не слышала. Немного помешкав, она махнула телевизионщикам рукой:
– Не стоит стоять на солнцепеке. Заходите.
Когда журналистка, оператор и звукооператор прошли мимо нее в дом, Энни обернулась. Рик, подбоченившись, стоял лицом к дому, пытаясь понять, что происходит.
Ну уж нет, от такого подарка судьбы, как реклама, она ни за что не откажется, даже если этим подарком будет обязана Оуэну Декеру.
Пройдя в кухню, Энни несколько минут поболтала с командой, пока Джанет Олсен не решила, что хорошего понемножку.
– Мисс Бекетт, я должна задать вам несколько вопросов, с тем чтобы мы могли решить, какие из них отобрать для нашей передачи.
– Мне уже доводилось давать телеинтервью.
Женщина вздохнула с явным облегчением:
– Отлично, это упрощает дело. Итак, вопрос первый. Кто этот Льюис Хадсон, вернее, кем он был?
Как странно услышать фамилию Льюиса из чужих уст!
– Льюис Хадсон – первый лейтенант пехотного полка армии США, которым командовали генерал Генри Аткинсон и полковник Закари Тейлор.
Олсен кивнула:
– Хорошо. А что такого особенного в этом лейтенанте Хадсоне? Почему вы так заинтересованы в разгадке его исчезновения?
И в самом деле, почему?
– Ради восстановления справедливости, мисс Олсен. Спустя сто шестьдесят лет правда об убийстве лейтенанта Хадсона должна стать достоянием гласности.
Глаза собеседницы радостно вспыхнули, и Энни понимающе усмехнулась. Отличные слова она подобрала. Как раз те, что обожают зрители: «восстановление справедливости», «убийство», «достояние гласности»...
– Хорошо, очень хорошо, – повторила мисс Олсен. – Давайте пока на этом остановимся. Расскажите немного о себе.
– Я фотожурналистка.
– Отлично. Должно быть, вы много путешествуете?
Ну как же можно обойтись без такого вопроса! Вот только распространяться о прелестях путешествий Энни не собиралась.
– Да, – сухо ответила она.
Помолчав секунду и не дождавшись продолжения, мисс Олсен откашлялась и проговорила:
– Расскажите мне о том, как вы узнали о лейтенанте Хадсоне.
Краешком глаза Энни углядела, что Рик приближается к дому: похоже, скоро интервью закончится. Она снова повернулась к мисс Олсен:
– Ко мне в руки попали письма, которые он писал своим родным, и их ответные письма к нему.
– Значит, он ваш родственник?
– Да. Письма лейтенанта Хадсона заставили меня усомниться в том, что он дезертировал из армии, как было указано в армейских отчетах. Мне потребовалось целых десять лет, чтобы выявить доказательства того, что Хадсон был убит и армейское начальство скрыло этот факт.
– Вот это да! – ухмыльнулась Олсен. Она была молоденькая, лет двадцати с небольшим, и, похоже, всей душой предана своей работе. – Обожаю всякие тайны. И зрители их тоже обожают. Репортаж получится отличный, верно, Вейн?
Оператор кивнул.
В этот момент послышались шаги, и Энни вздохнула. В кухню вошел Рик. Сорвав с носа солнечные очки, он швырнул их на стол.